Владимир Гриньков - Министерство мокрых дел

– Да.

– Ну, про кулечки-то он не знал. Я и вида тогда не подал, что заметил что-то подозрительное.

– Ему ты не сказал о своей находке?

– Нет.

– А Ольге?

Я растерянно посмотрел на Мартынова. Он делал вид, что всецело занят своим антрекотом. Но обмануть меня его вид не мог.

– При чем тут Ольга? – спросил я.

– Так все-таки ты Ольге сказал? – уточнил Мартынов, будто не расслышав моего вопроса.

– Сказал. Но это ничего не значит.

Я вдруг понял, что у Мартынова что-то есть. Какие-то мысли нехорошие. Я рад был бы ошибаться, но почти наверняка знал, что не ошибаюсь.

– Черт бы вас побрал! – пробормотал я. – Да вы сошли с ума! Вам заговоры уже мерещатся повсюду. Еще неизвестно, действительно ли Антон причастен к убийству Жихарева или это просто чудовищное совпадение, а вы уже ниточку протягиваете и к Ольге. Следующим подозреваемым стану я, а после меня уже и вы окажетесь под колпаком.

– Ирония в подобных вещах неуместна, – сказал Мартынов. – Можно только выстраивать логические цепочки. Ты увидел подозрительные пакеты в квартире у Боярковых, сказал об этом Ольге, и сразу после этого Антон попытался тебя убить.

– Пытался убить из-за Ольги!

– А если нет?

– Но тогда получается, что это Ольга передала ему мои слова!

– Вот! – веско бросил Мартынов.

И я потерял дар речи. То, что я сказал с иронией, как нечто такое, что по причине смехотворности даже не подлежит обсуждению, Мартынов оценивал иначе.

– Как она относилась к своему мужу? У тебя с ней был когда-нибудь разговор об этом?

Я стремительно прозревал. Неожиданное поначалу мартыновское предложение встретиться и вместе пообедать теперь обретало смысл. Смысл зловещий.

– Информацию решили подсобрать? – зло сузил я глаза.

Появился официант, сменил блюда на нашем столе.

– Женя, этого разговора нам все равно не избежать, – сказал Мартынов. – Поэтому постарайся все воспринять спокойно.

– Я не верю в вашу версию.

– Ты ее еще не знаешь, эту версию, – произнес Мартынов. – Мы много чего накопали интересного.

– Например?

Он подумал, перебирая в уме то, что мог бы мне поведать без ущерба для расследования.

– У обоих Боярковых нет стопроцентного алиби на день исчезновения Константина Жихарева.

– А вы их спрашивали о том, где они были в день налета на банк?

– Конечно.

– И они не смогли поведать вам ничего вразумительного?

– Они же не самоубийцы. Конечно, каждый из них поведал, что он был там-то и там-то, причем в разных местах. Но – не подтверждается. Не нашли мы людей, которые бы их видели в то время в том месте, на которое Боярковы указывают.

– Что-то я не пойму. Ольгу в тот раз привезли прямо в банк. Значит, где-то ее разыскали? Дома, наверное?

– Дома, – подтвердил Мартынов. – Но в момент происходящих в банке событий она якобы ходила в булочную за хлебом. Хотя там ее не видели, это установили почти сразу.

– И где же она была, если не ходила в булочную?

– Дома она и была, Женя. Но там ее никто видеть не мог. Вот она булочную и придумала.

– Зачем?

– Чтобы мы не подумали, что в то время, когда ее никто не видел, она была в каком-то другом месте. Она сама себя перехитрила. Сказала бы – была дома, и поди ее проверь. А она себе алиби зачем-то решила заработать и по неопытности придумала такое, что сразу и раскрылось. А с Антоном и вовсе неясно. Он появился дома только вечером.

– Он на работе пропадал.

– Это я знаю, – махнул рукой Мартынов. – Контракт с иностранцами, работа в выходные дни.

– Вы не очень серьезно к этому относитесь?

– Мы проверяли, Женя. Боярков действительно выходил на работу по воскресеньям. И в то воскресенье якобы тоже. Но это нигде не фиксировалось. Никаких следов пребывания Бояркова на рабочем месте.

– И что – никто его там не видел?

– Видели, причем неоднократно. Но никто не смог подтвердить, что и в то воскресенье он тоже был. Понимаешь? Примелькался человек. Да, выходил на работу, да, видели его, но в какой день – тут провал.

– И что означает отсутствие алиби?

– То, что Боярков мог участвовать в расправе над Жихаревым.

– Как и любой из миллионов людей, которые на то проклятое воскресенье не удосужились предусмотрительно запастись алиби.

– Миллионы людей не держат на кухне подозрительно совпадающих с найденным на месте преступления пакетов, и жены этих миллионов не являются любовницами убитых.

Он говорил страшные вещи, этот Мартынов. А самым страшным было то, что он говорил все очень уверенным тоном. Как нечто, уже давно ставшее для него определенным.