Владимир Гриньков - Исчезнувшие без следа

Тем временем развязка приближалась. Уже дважды Удалов натыкался на милицейские кордоны, и ему приходилось спешно разворачивать машину, чтобы избежать столкновения. В него пока не стреляли, но потому лишь, что этим людям еще не отдали такого приказа – стрелять. Они только выставляли заслоны, и где-то рядом петляли по улицам спецназовцы – и вот они-то уж точно не будут церемониться.

– А если я сдамся? – высказал предположение Удалов. – Меня убьют, интересно?

– Если сдашься – останешься жить! – с проснувшейся надеждой встрепенулся Барсегин.

– Но я слишком много знаю…

– Ты забудешь все это!

– Как Воронцов? – засмеялся Удалов, довольный тем, как он раскусил Барсегина. – Запудришь мне мозги и определишь бойцом в мой же «Антитеррор»?

Он вдруг подумал о Воронцове. И о Смирницком. И о Шаповале, который гостил… у кого?

– А кто эта девушка? – с тревогой спросил Удалов.

– Какая девушка?

– Ты сделал из Воронцова Дружинина. А у Дружинина была сестра. Но она же ему не сестра! А кто она?

– Не сестра, – согласился Барсегин. – Ее определили дружининской сестрой, чтобы была под присмотром. Назначили ей для жизни маленький городок на Волге…

– Это я знаю! – нетерпеливо воскликнул Удалов. – Но кто она?

– Она из первого состава «Антитеррора». Кажется, Роншина ее фамилия.

– Хельга? – вспомнил Удалов. – Хельга Ронси?

– Ну, можешь так ее называть, если это тебе больше нравится.

В одном месте их едва не заперли. Удалов увидел впереди стоявшие поперек дороги «КамАЗы», поспешно развернул машину и обнаружил, что и назад путь отрезан: два сине-белых милицейских «жигуленка» остановились на перекрестке, и из них высыпали люди в серых шинелях. К счастью, здесь был въезд во двор, этого преследователи не учли, и Удалов, проскочив несколько дворов, оказался на соседней улице. Здесь еще не было никого, и он успел покинуть опасное место прежде, чем его хватились.

– У них удивительный нюх на меня, – признал Удалов. – Не ты ли им сигналы подаешь?

– Угу, – мрачно подтвердил Барсегин. – С помощью художественного свиста.

Он уже, похоже, смирился с незавидной ролью заложника и даже пытался шутить.

– Молодец! – оценил Удалов. – С тобой не скучно иметь дело.

Стрелка, показывающая уровень топлива в баке, клонилась к нулю. Пора было расставаться с машиной.

– Жаль, – пробормотал Удалов.

– Что – жаль?

– Машину бросать не хочется.

И едва Удалов это сказал – впереди, сразу за поворотом, в узком переулке, обнаружилась засада. «Форд» выскочил прямо на милиционеров – те прятались за стоящим поперек дороги автомобилем и старательно целились в пассажиров «Форда» из пистолетов. Удалов резко затормозил, включил передачу заднего хода и скрылся бы, безусловно, но милиционеры открыли стрельбу, и Удалову меньше секунды понадобилось на то, чтобы понять, что он не успеет отъехать достаточно далеко – его убьют, вот прямо сейчас, и шансов уцелеть ничтожно мало. И когда он это понял, распахнул дверцу и вывалился из машины на сырой асфальт, истошно крича:

– Не стреляйте! Он там, в машине! Он вооружен!

Все получилось так, как он и предполагал. Милиционеры перенесли огонь на человека, оставшегося в «Форде», и в несколько секунд превратили Барсегина в решето. Когда стрельба стихла, Удалов поднялся с асфальта и побежал к милиционерам.

– Я, Барсегин! – крикнул он. – Он меня взял в заложники!

У него было такое искаженное страхом лицо, что не поверить ему было невозможно. Им и не занимались. Милиционеры, которых было всего двое, направились к исковерканному стрельбой «Форду». Внутри, в салоне, все было забрызгано кровью. Милиционеры потоптались в нерешительности и остались снаружи, благоразумно решив дождаться прибытия начальства.

– Э! – вдруг спохватился один из них. – А где тот, который из машины выскочил?

Удалова уже и след простыл.

Смирницкий и Воронцов добрались до места во второй половине дня. Воронцов здесь ничего не знал, смотрел вокруг полными недоуменного любопытства глазами, и его вел Смирницкий, сверяясь с записанным Удаловым адресом. Позвонили в нужную дверь, им открыли – и Шаповал изумленно и радостно закричал:

– Андрюха!

Воронцов, хотя и был предупрежден, все-таки в первый момент дрогнул и отступил, заметно побледнев, потому что воспоминания годичной давности вдруг накатили на него, как будто все это было только вчера. Но Шаповал этого не замечал, бросился к другу и сжал его в объятиях. Смирницкий скромно топтался рядом.