Владимир Гриньков - Исчезнувшие без следа

– Испугалась, да?

– Д-да.

– Но ведь все кончилось хорошо, – напомнил Шаповал.

Он хотел было привлечь Светлану к себе, прижать, успокоить, но что-то мешало ему это сделать – не решался.

– Все хорошо, – повторил он. – И страхи твои напрасны.

– Кровь, – вдруг сказала Светлана. – Это было так ужасно, Толик!

Вот что лишило ее душевного покоя. Она не привыкла к виду крови. А для него это было делом обычным. Шаповал пожал плечами. Он понял, что бессилен сейчас что-либо изменить. Должно пройти время, все уляжется само собой.

Ночью Шаповал, спавший на кухне, услышал, как Светлана прошла в ванную. Она не прикрыла дверь, Шаповал слышал шум воды и еще какие-то странные звуки. Это его встревожило, он поднялся с раскладушки.

Светлана пила из стакана воду. Ее зубы стучали по стеклу, выбивая дробь. Вот что значили те странные звуки.

– Света! – негромко позвал Шаповал.

Она резко обернулась – у нее было совершенно белое лицо – и вдруг закричала. Стакан упал на пол и рассыпался по кафелю стеклянной пылью. Это даже был не крик. Скорее страх, выплеснувшийся наружу именно так – криком. Шаповал бросился к ней, но она попятилась, споткнулась, упала и, рыдая, умоляла:

– Не подходи! Я тебя прошу – только не подходи ко мне!

Прошло целых полчаса, прежде чем истерика утихла. Шаповал отпаивал Светлану горячим чаем. И опять ее зубы стучали по стеклу. Шаповал морщился, но молчал.

– Ты меня прости, – прошептала Светлана еле слышно. – Мне такой ужасный сон приснился…

Судорожно перевела дыхание. Шаповал терпеливо ждал. Но продолжения не было.

– Так кого же ты там видела – во сне?

– Тебя, Толик, – ответила Светлана, глядя на него остановившимся взглядом. – Ты там был такой страшный… Лицо в крови… И руки тоже… И кровь капает…

– Как все просто и одновременно страшно. – Дружинин покачал головой. Они с Удаловым ехали на встречу с Аникиным. Командир сам вел машину. – Они весь первый состав «Антитеррора» набрали из пострадавших в «горячих точках». Родителям отсылали цинковый гроб, в котором неизвестно кто, а сами вывозили парня в укромное место, что-то там с ним делали…

– Ты с выводами не торопись, – посоветовал Удалов и даже поморщился.

Командир не любил скороспелых решений.

– С Дегтяревым этим очень непонятная история, Андрей. Еще надо разбираться.

– Тут и разбираться нечего!

– Еще надо разбираться, – упрямо повторил Удалов. – Я вполне допускаю, что он какой-нибудь контрактник и на все эти дела пошел по доброй воле.

– Я его глаза видел! – вспыхнул Дружинин. – Он потерянный – вы это понимаете? Никому не нужен. Чего бы он сидел в Петрозаводске? Он приехал в детдом, считая его родным, а его там знать не знают, заведующая держит его за ненормального – он, как собака, приблудился и за миску похлебки все выполняет: сделай то, сделай это. Он в Петрозаводске, а мать в Кировской области рыдает, его оплакивает – так почему бы ему не вернуться домой, если он обо всем знает?

– Может быть, его так запугали?

Дружинин покачал головой, давая понять, что не согласен. Свернули на Остоженку. Редкие прохожие в вечернем сумраке казались тенями.

– И ведь все очень просто можно установить, – задумчиво сказал Дружинин. – Достаточно этого лже-Маркова привезти в его родной городок – и все выяснится.

– Ты не торопись, – буркнул Удалов. – Сначала мы должны мать подготовить.

– Я понимаю. Потому ничего ей и не сказал.

– А хотелось?

– Аж распирало, – признался Дружинин. – Но не из тщеславия, вы не подумайте. Просто такое горе – у меня сердце разрывалось, когда я на эту старушку глядел.

Мелькнул знакомый дом.

– Здесь! – вспомнил Дружинин.

– Недалеко устроился от Кремля, – заметил Удалов, имея в виду Аникина. – Несложно будет перебираться на новое место после выборов.

– А придется перебираться? – усмехнулся Дружинин.

– Очень может быть. Ты же слышал – в Красноярске его прямо-таки на руках носили.

Их уже ждали. Барсегин появился очень быстро, поздоровался за руку с обоими и повел по коридорам. Он был деловит и немного сумрачен. Несмотря на поздний час, его рабочий день продолжался и не скоро, наверное, должен был закончиться.

У Аникина в кабинете были люди, но едва вошли Удалов и Дружинин, Аникин своих гостей тотчас выпроводил. Он выглядел уставшим. Последние недели накануне выборов совершенно его измотали. Пожал руки – сначала Дружинину, потом Удалову, при этом сказав ему: