Валерий Гриньков - Баксы для Магистра

– Колодин! Женечка! – прошепелявил он обрадованно и посмотрел на меня такими счастливыми глазами, будто я был почтальоном, который принес ему долгожданную пенсию.

– Да, это я! – подтвердил я, стараясь улыбаться как можно шире. – К вам можно? Я к вам по конфиденциальному вопросу.

– Передачу будете снимать? – обмер восторженный телезритель.

– Ага. Розыгрыш очередной.

Я вошел в квартиру старика, легонько его потеснив, и плотно закрыл за собой дверь.

– Вы один? – спросил я.

– Один.

– Вот и хорошо. Никто нам не помешает.

– А кого вы, Женечка, разыгрывать собрались? – спросил старик и замер в предвкушении сладких подробностей телевизионной жизни.

– Соседей ваших, – ответил я. – Из квартиры напротив.

Что-то я не то сказал. Что-то не продумал. Потому что старик перестал улыбаться и посмотрел на меня с недоумением.

– Так ведь нет там никого, – сказал он озадаченно.

– Разве? – вполне правдоподобно изобразил я удивление.

– Ну конечно! – подтвердил старик. – Никто не живет. Уже давно.

– Давно – это сколько?

– Года три.

– А вы ничего не путаете? – посмел усомниться я.

– Нет. Там раньше Пал Сергеич жил.

– Сабадаев?

– Какой такой Сабадаев? – не понял старик.

– Вам такая фамилия не известна?

– Нет.

– А у Пал Сергеича какая была фамилия?

– Вершков.

– А потом этот Вершков куда делся?

– Он в Дмитрове сейчас живет.

– А чего это он из Москвы в Дмитров подался? – не уловил я логики в географических перемещениях неведомого мне Пал Сергеича Вершкова.

– Продал он квартиру.

– Кому?

– Не знаю. Уж три года как кому-то принадлежит. А кому – не понятно.

– А вы хоть видели этого человека? Нового хозяина.

– А как поймешь, кто хозяин? Люди туда разные ходят. Кто такие – они не докладывают.

– Но кто-то там живет?

– Мне думается, что нет. Может, на будущее квартиру купили. Вложили деньги. Или с другими какими целями. Но никого там нет, кажется. Приходят и сразу уходят.

– Но вы их хотя бы видели, этих людей? – с надеждой спросил я.

– Так, случайно если только, – засмущался старик.

– Сможете их описать?

– А вам зачем?

– А нам для передачи.

– Помогу, конечно, – с готовностью кивнул мой собеседник. – Мне ваша передача нравится. Особенно про самолет.

– Про какой самолет?

– Ну, товарищ один лететь собрался, самолет уже на взлетную полосу выехал и тут разваливаться начал. А экипаж пьяный, – захихикал счастливо старик. – Довезем, говорят. Нам не впервой.

Точно, был у нас такой сюжет.

– Вот и сейчас мы что-то подобное планируем, – заговорщицки сказал я.

– Снова про самолет? – обмер счастливый старик.

– Почти, – ответил я. – Только нам без вашей помощи не обойтись. Значит, так, давайте договоримся. К вам придет человек…

– Когда?

– Скоро. Скажет, что от меня. И вы ему все, что знаете, расскажете. Договорились?

Старик с готовностью кивнул. Я с ним попрощался. Расставались мы друзьями. Старик открыл дверь квартиры. На лестничной площадке стояла растерянная Мария, которая никак не могла понять, куда я подевался. Увидев ее, старик поспешно захлопнул дверь и с ловкостью фокусника закрыл ее на все запоры. И только когда мы, по разумению старика, оказались в полной безопасности, он прошептал, испуганно тараща глаза:

– Это она!

– Кто?

– Она приходила в эту квартиру!

Ого! Глаз – алмаз у дедушки. С такой зрительной памятью ему бы в милицейской патрульно-постовой службе работать. Глянул – зафиксировал. Посмотрел – запомнил. И никакого фотографа не надо. Уж год прошел, как Мария здесь не появляется. А старик ее сразу вспомнил.

– Это наш человек, – сказал я старику-следопыту. – Так надо!

– Понял! – поджал он губы.

– Так мы договорились?

– Железно!

Я крепко пожал ему руку. Он сразу подрос на пару сантиметров.

Стасик Нихарадзе, несмотря на его подозрительную с точки зрения любого постового милиционера фамилию, внешность тем не менее имел самую что ни на есть славянскую, и все-таки природу не обманешь – был у него в роду кто-то из тех краев, где горы, где небо близко и где орлы летают в облаках. Потому что даже в лишенной гор Москве Стасик нашел себе такую работу, чтобы быть поближе к небу. Он был промышленным альпинистом. Трубу стометровую покрасить или окна московской высотки снаружи помыть – это была его, Стасика, работа.

Разыграть парнишку нам предложил его шеф, причем руководствовался он при этом самыми благими намерениями. Дело в том, что за участие в нашей передаче мы обязательно платим деньги. А Стасику Нихарадзе деньги как раз были очень нужны. Стасик провинился. Или попал на деньги, как сейчас говорят. Произошло это так. Стасику поручили прикрепить к стене жилого дома тарелку телевизионной антенны. Воспользовавшись альпинистским снаряжением, Стасик с крыши дома спустился до нужного ему этажа и приступил к работе. Когда он висел между небом и землей, внизу, под домом, сработала автомобильная сигнализация. Стасик на это и внимания не обратил. Поначалу. Потому что был поглощен работой. Но очень скоро внизу поднялись шум и суета: какие-то разъяренные мужики метались вокруг припаркованной у дома иномарки и призывали Стасика немедленно спуститься, потому что… Ну, далее непечатно, и это я пропускаю. В общем, тяжелый предмет, позднее идентифицированный как молоток, упав с высоты, пробил капот иномарки, а это как-никак пятьсот долларов. Ну, и в подкапотном пространстве молоток, хотя и потерял уже разрушительную энергию, бед все-таки наделал. Еще, по уверениям мужичков, долларов на пятьсот. Пятьсот плюс пятьсот – в сумме тысяча пятьсот. Так мужички посчитали. Может быть, они, учась в школе, уроки математики прогуливали. А может, не прогуливали, а просто им правила сложения-вычитания трудно давались. У Стасика в школе по математике все время были хорошие отметки, и он попытался объяснить своим разъяренным собеседникам, что пятьсот плюс пятьсот – это не тысяча пятьсот, и тогда один из мужичков, самый из всей троицы разъяренный, поскольку он и был хозяином изуродованного авто, насчитал уже не тысячу пятьсот, а две, и только тогда бедный Стасик понял, что тут не математическая олимпиада, а суровая жизнь, и ему не в арифметике надо упражняться, а деньги побыстрее собирать. Его догадку тотчас же подтвердил пострадавший автовладелец, который повадками походил на какого-либо крестного отца местной мафии. Он сказал Стасику, что если ты, мол, козел… Далее снова непечатно, но очень доходчиво.