Александр Жиров - Черный амулет

Замашки бывшего старшины роты спецназа, должно быть, создали Иванову дурную репутацию в цирке. Во всяком случае его имя и отчество прозвучали как пароль. Человек перестал валяться в проходе. С немалым трудом, не без помощи Кофи, поднялся на ноги и бросил на парня критический взгляд:

— Ты что, собираешься в такой одежде работать? Звери не поймут.

Кофи осмотрел себя. Пока он плохо представлял, чем придется заниматься.

В тропической Африке слабо развито скотоводство. С проблематикой откорма животных плохо знакомы даже вожди. Однако еще вчера, в кабинете у Иванова, Кофи понял, что белые штаны для такой работы не годятся. Поэтому пришел в голубых джинсах и любимой клетчатой рубашке.

— Но Сергей Михайлович говорил, что мне выдадут халат.

— Эх, браток, — тяжко вздохнул Игнатьев. — Я тебе при всем уважении сейчас халат не достану. Кладовщик наш не очень здоров. Впрочем, чем черт не шутит. Попробуй, может, тебе удастся его растрясти. Пойдем, склад покажу.

Они направились в смрадные дали зверинца. Старший смотритель, пошатываясь, — впереди. Новичок, как и положено, — сзади.

Отовсюду неслись грозные звуки: рычание, урчание, шипение. Сладковатый запах навоза сменился резкой вонью помета плотоядных.

Кофи не успевал вертеть головой. Он делался все бледнее. Клетки со львами он миновал, словно замороженный. Некоторых зверей он видел впервые. Казалось, его окружают ископаемые чудища, восставшие вдруг из праха с изуверской целью съесть живьем Кофи Догме из Бенина.

Более всего поразил размерами и формами бурый медведь. Страшный зверь стоял, приникнув носом к металлической сетке и ухватившись за нее когтями невероятной длины. По черному виску студента стекла прозрачная капелька пота.

После кошмарного воздуха зверинца, казалось, в складе пахло амброзией: новыми резиновыми сапогами, новой спецодеждой, новыми инструментами, покрытыми смазкой. К этим ласковым мирным запахам примешивался все тот же ацетальдегид.

За конторкой, воткнув лицо в какието бумаги спал человек.

— Трофим, — позвал старший смотритель, — а, Трофим!

Игнатьев протянул руку и потряс человека за плечо. Тот замычал и приподнял голову. Больше всего лицо Трофима походило на подошву кирзового сапога.

Кофи даже глаз не мог отыскать на этой рифленой поверхности.

Трофим стал растирать свою подошву кулаком. Постепенно в подошве возникали узкие прорези. Очевидно, это и были глаза кладовщика. Он, не мигая, уставился на посетителей.

— Игнатьев, — выдавил наконец кладовщик ссохшейся глоткой. — Ты черта видишь?

— Нет, — признался Игнатьев, — не вижу.

— Это конец, — обреченно прохрипел кладовщик. — Значит, опять в дурдом.

Я-то вижу. Вот он. На этот раз безрогий.

Но какая разница? Черт, он и в Африке черт.

— Трофим, успокойся, это не черт, — сказал Игнатьев. — Это новый разносчик корма. Он и правда из Африки.

Кладовщик неумело перекрестился и сказал, напоминая звучанием голоса унитаз:

— Спасибо тебе, Господи, что в дурку не надо. Я этого страсть как не люблю…

Зачем ты его привел, Игнатьев?

— Выдай ему все, что положено. Иванов приказал.

На выдачу халата, резиновых сапог и рукавиц ушло полтора часа. Справившись с заполнением всевозможных бланков, кладовщик Трофим устало уронил на них голову.

— Будешь вливаться в коллектив, меня не забудь, — были последние его слова.

Они незаметно перешли в мерное сопение.

Обратный путь между клеток со зверьем Кофи проделал почти бегом. Его сопровождало голодное урчание давно не кормленных хищников. Вслед ему летели обидные клики обезьян.

Игнатьева он застал на том же месте.

В той же позе — полулежащим на желтых опилках близ загончика с баранами. На этот раз Игнатьев встретил Кофи как старого знакомого. Кряхтя, поднялся.

— Ты не представляешь, как спина болит. Это я однажды надрался и заснул в клетке со слоном. — Увидев недоверчивую улыбку Кофи, старший смотритель изобразил нечто похожее на крестное знамение. — Ну, в слоновнике. Что, не веришь? Вот те крест! Покормил я, значит, эту самую Берту и заснул рядом с ее корытом. Знаешь, от чего проснулся?

— Нет, — мотнул головой гражданин Бенина.

— Проснулся я от того, что эта скотина в темноте поставила на меня ногу!

Правда, не полностью оперлась, а слегка.

Я как заорал. Берта от меня как прыгнет.

Сорвала с петель дверь и рванула, скотина, по этому самому проходу, где я сейчас с тобой разговариваю. То-то было делов!