Эльмира Нетесова - Дикая стая

— Чего-то ты неспроста на него взъелся? Знаю тебя! Видать, не одна кошка меж вас проскочила? — спросил поселенец.

— Что — верно, то — правда, счеты у меня с ни давние. За одну встречу не сквитаешься, да и забыть не можно. Долгая эта история. Я как-нибудь в другой раз, без милиции расскажу тебе! — пообещал Егор

— Кого вторым поймал? — спросил лесника Стас

— Федю, конюха, твоего напарника бывшего, водовоза. На него прикрикнул, и хватило с мужика. Враз собираться стал. Разрешил ему с собой пяток рыбин взять для детворы, но больше не дозволил. Сет отнимать не стал. У Федьки — сплошные заплатки. Мусор, а ни сеть. У киномеханика ни его, чужая сетка. Напрокат взял. Ему за нее голову с резьбы сорвут. Пожалел. Отпустил, не отняв. Но в другой раз не только сети, но и лодку с мотором сгребу. Самого приведу к тебе, прямо за уши.

— Да, Егор! Грозить ты умеешь, дальше этого не пойдешь! И как только хватает терпения? — удивился Рогачев, переспросив, — это тот самый Генка, чей отец твоего деда высветил?

— Он самый, — махнул рукой человек и, закурив, уставился взглядом в реку.

О чем задумался лесник? Отвернулся ко всем спиной, смотрит в воду, а плечи вздрагивают. Что-то не дает покоя ему. Ох, и не сразу сел лицом к костру, к людям.

— Егор, сделай шашлык из семги, пожалуйста! Свой фирменный, побалуй нас. С самого вечера ничего не ели, — попросил Стас.

Лесник молча выбрал несколько рыбин, обрезал охапку веток, остругал их и, порезав рыбу на куски, посолив, начал нанизывать на ровные палочки. Делал свое не спеша, тщательно.

Когда расположил шашлыки над горячими углями, повернулся к Рогачеву:

— А ты Генку Соломина хорошо знаешь? — спросил глухо.

— Как и других поселковых. Слышал, что дед и отец его — законченные мерзавцы. Стукачами их все люди называют, продажными. Кое-что из слухов дошло до меня, но слухи — дело непроверенное. Как знать, кто прав? — говорил начальник милиции.

— Не проверенное? Выходит, сомневаешься? А людская молва за хвост ни с чего не цепляется! Особо с Соломиными! Хреновей их в свете не было, — процедил лесник сквозь зубы зло.

— Ты-то как их знаешь? Его деда давно нет в живых. Да и отца не стало лет пятнадцать назад, — удивился Петр Бойко.

— Давно все стряслось. Давней, чем думаете. Дед Соломин был в первых, кто приехал с людями осваивать Камчатку. Тогда здесь фактории по обработке рыбы только открывались. С ними рыболовецкие колхозы. Ну, начали ловить рыбу. А люд понаехал всякий. Каждому мечталось заработать, послать денег в семью, чтоб из нужды скорей вылезти. Кое-кто домашних сюда перевез, чтоб вместе, не разлучаясь, нужду одолеть. Вот так и мой дед. Забрал всех в охапку вместе с детьми и стариками, да и привез на Камчатку. Первое время в землянке жили. Все на одних полатях спали, вповалку. Кто куда упадет, там и спит, — вспоминал Егор.

— А как же ты? В школу не ходил?

— Поначалу какая там школа? Все вкалывали как муравьи. И старые, и малые сранья и допоздна на обработке рыбы. Учили нас всему по ходу. Ошибаться иль лениться не позволялось. Пожалеть некому, а обругать или дать оплеуху желающих полно. Вот так и мы постигали свое дело: как правильно разделать рыбу, как солить, закладывать в бочки и чаны, что такое сухой и мокрый посолы, как коптить и вялить, как обработать и посолить икру. Все научились делать с детства.

— Я — не о том! Ты о Соломиных расскажи, — перебил Стас лесника.

— Помню, но без этого остальное понять тяжело. Все вместе вкалывали, никто не выделялся. Дед

Соломин укладывал рыбу в чаны, а они громадные. В каждый по десятку центнеров, если не больше влезало. И за этот чан он головой отвечал.

— А что могло с ним случиться? — не понял Гош

— Рыба в чане могла прокиснуть, испортить Если попала грязь, хлеб или вода, вся рыба протух ла. Ну, в те времена это называли не ошибкой как теперь, а вредительством! И обязательно находил виноватого. Его брали за задницу и отправляли н Колыму. Она тут, под боком всегда имелась. Многие туда впихнули и моего деда, именно укладчик Соло мин на него указал. Хотя мой дед никакого отношения к укладке рыбы не имел. Он ловил рыбу и дальше причала нос не совал.

— А как же его посадили? — засомневался Рогачев.

— Дед мой как-то в бане анекдот рассказал про вождя. Вроде тот вызвал Максима Горького и спрашивает: «Роман «Мать» ты написал?» Тот отвечает: «Я». «Когда будет роман «Отец»?» Горький ответил: «Надо попытаться…». Вождь обратился к Феликсу Дзержинскому, который сидел рядом: «Ну, что, Феликс Сигизмундович, дадим ему время? Попытка — не пытка, верно я говорю?» Такой анекдот считался сверхдерзким, а тут чан рыбы пропал…