Эльмира Нетесова - Месть фортуны. Дочь пахана

— Глухие они к человечьему голосу! — согревался Сивуч понемногу, пытаясь встать на ноги.

И вдруг затих, прислушался:

— Кажется, возник кто-то ко мне, — сказал тихо и велел:

— Притырься! — сам рукой под матрац полез, достал финку. Ждал, кого принесло в этот раз? Знал наверняка, спасенье дважды не приходит. А значит, вновь кто-то за его погибелью.

Капка спряталась за спинку койки. Она уже отчетливо слышала шаги по лестнице. Сразу поняла, идут двое. Вот они открыли дверь первой комнаты. О чем-то глухо поговорили. Подошли ко второй, потом открыли третью дверь. Вошли. И Капка с Сивучем услышали дикий крик:

— Падла! Сивуч! За что?

Капка хотела выскочить, но старик удержал. Сам пошел к двери, открыл резко. Шагнул в коридор. До Задрыги донесся глухой стук паденья. Она пулей вылетела из комнаты. Увидела Сивуча, лежавшего на полу, он едва удерживал руку мужика, навалившегося грудью на старика. В руке у него был финач.

Капка выбила финку ногой. Врубила по темю непрошенному гостю, помогла встать Сивучу и в ту же секунду отдернула его на себя, увидев, как из Мишкиной комнаты целится из нагана в старика какой-то мужик, сидевший на полу. Возле него, извиваясь черными кольцами, подыхала гадюка.

— Не ссы, Задрыга! Он откидывается! Эта падла нашла его. Не слинял. Он, паскуда, мне погост готовил. А сам попух, как последний фрайер! Гадюки тоже знают, кого жмурить! Хиляем вниз! Он уже встать не сможет. Хана! Откинется скоро. У всех змеев осенний яд — самый борзой! — хрипел Сивуч горлом.

— А этот как? — указала Капка на мужика, какого сшибла с Сивуча.

Старик подтянул его за ногу, подальше от двери. Вместе с Капкой связали его.

— Пусть оклемается. Я с ним потрехаю! — пообещал бывший законник и медленно опустился вниз по ступеням в гостиную.

Он сел к камину. Задрыга, как когда-то давным-давно, устроилась рядом:

— Кто они? — спросила Сивуча.

— Все те же! Малина Тарантула! В то время, когда тебя в ломбард брали, эти двое — в ходке были. Нынче на воле. Да вот без понту! Месть, она не всегда кентуется с законниками, Капризна! Вот и крутит фартовыми, как сама хочет, — рассмеялся тихо, и глянув за окно, обронил:

— Твои прихиляли! Черная сова! За тобой. Заждались кентуху! Видать, в малине ты не последняя, коль спохватились и возникли. За гавном — не нарисуются. А тут, гляди, трое прихиляли! — хмыкнул довольно.

Задрыга, как ни вслушивалась, ни один звук не уловила. За окном все тихо, спокойно. И вдруг внезапно рванулась дверь нараспашку, на пороге стоял Шакал, бледный, глаза его горели зелеными огнями:

— Кукуешь? Твою мать! Я что тебе вякал? — подошел к Задрыге.

— Отвали, пахан! Так надо было! — вырвала из-под его руки свое плечо Задрыга. И только хотела рассказать о случившемся, наверху раздался выстрел.

— Кто это у тебя? Зелень дрочится? — глянул Шакал на Сивуча.

— Тарантулы… Все они. Из-за них Задрыга тут канала, — отмахнулся Сивуч.

Боцман и Глыба, пришедшие с Шакалом, мигом бросились наверх, оттуда вытащили связанного фартового и застрелившегося, не выдержавшего мучений, распухшего до неузнаваемости мужика.

Когда связанный кент пришел в сознание, Шакал велел Боцману развязать и спросил глухо:

— Тебе Пузырь ботал, что мы вашу шоблу-еблу из тюряги достали?

— Вякал, — ответил законник.

— Чем же задолжали, что Сивуча замокрить хотели?

— Пахан велел.

— Ты, курвин выблевок, не темни! Иль мозги посеял, что твой пахан уже три дня в жмурах канает?

— Его слово — дышит!

— Ты, падла, к пахану под бок набиваешься? Хиляй! —

распустил в один миг живот снизу доверху. И обтерев нож об одежду еще дергавшегося законника, вложил за браслет и, указав на лесок, сказал своим коротко:

— Забросайте козла!

Капка, едва кенты унесли в лес умирающего, помыла пол. Словно ничего и не случилось в гостиной. Вот только Сивуч грустил. Жалел, что выжил непонятно зачем и для кого?

— Мы думали, лягавые попутали Задрыгу! — признался Глыба Сивучу.

— А я возник не потому! Думал, чьим кентелем подавилась наша лярва? Главного лягаша? Иль следчего мента? — хохотал Боцман, когда второго жмура закопал в леске подальше от дома и памяти старика.

Медведь, увидев Шакала, приветливо потянулся к пахану, обнял за плечи.

— Долго ж ты с ними разделывался. Думал я, что на обоих недели много будет! — говорил смеясь.

— Лягавого я пришил! Седого пока не искал. Только из Ростова возник. Твои кенты надыбали его, как я просил?