Андрей Константинов - Выдумщик (Сочинитель-2)

Обнорский также оставил Кате все свои координаты и сообщил, что где-то между вторым и третьим днем декабря он должен будет недели на полторы-две появиться в Стокгольме — там шведский журналист Ларс Тингсон монтировал документальный фильм «Русская мафия», снимавшийся в России. В работе над этим фильмом участвовал и Серегин вместе с Игорем Цоем — продюсером из частной телекомпании «Позитком». Ларс пригласил своих русских коллег приехать в Стокгольм к финальному этапу монтажа, а кроме того, Тингсон еще и предложил Обнорскому написать вместе для одного шведского издательства документально-публицистическую книгу о русской мафии…

В общем, Серегин и Званцева договорились встретиться в декабре в шведской столице и там уже приступить к более серьезным разговорам.

Андрей помог Кате собрать ее вещи (самолет на Стокгольм вылетал около девяти утра), а потом уложил спать и сам устроился рядом. Обнорский, конечно, слегка надеялся на возможную физическую близость — все-таки прощальная ночь, как-никак, да и Катерина, вроде бы, понемножку оклемалась, опять же Борька рекомендовал ей больше положительных эмоций, а секс с приличным человеком (по глубокому убеждению Андрея) вызывал эмоции самые, что ни на есть, положительные… Однако Катя провалилась в сон, как только голова ее коснулась подушки. Что же касается Серегина, то он за всю ночь так и не сомкнул глаз — лежал, обнимал Катерину, иногда, когда она вздрагивала и еле слышно стонала, гладил ее тихонько по спине и покрывал по-детски беззащитное лицо невесомыми поцелуями, не переставая удивляться собственному идиотизму.

В шесть утра 17 ноября Андрей встал, покачиваясь, будто утрахался до полного изумления, оделся, собрал сумку, потом разбудил Катю и попрощался с ней. Они еще с вечера решили, что ему не стоит провожать ее в аэропорт — Петербург, как известно, город маленький, так что «светиться» вместе лишний раз было довольно рискованно — мало ли на каких знакомых нарваться можно…

В последовавшие за отлетом Кати две с небольшим недели Серегин с головой окунулся в свою основную работу — нужно было, в конце концов, и про совесть вспомнить, дела в редакции Андрей изрядно подзапустил, и его заместитель, Мишка Петров, уже просто выбивался из сил.

Когда работы много — дни летят просто с сумасшедшей скоростью, Обнорский и оглянуться не успел, как наступил декабрь, а там и третье число приблизилось — именно на этот день Ларс Тингсон заказал Серегину и Цою билеты до Стокгольма…

Надо сказать, что все эти две недели Обнорский ни с одной из своих питерских подружек не встречался — как-то уж так получилось… И не то, чтобы Андрей сознательно старался хранить «голубиную верность» Катерине, нет… Серегин даже не задумывался над этой проблемой — просто он полностью выкладывался на работе, и его не тянуло ни в чью постель… Хотя о Кате он, конечно, думал и вспоминал — может быть, даже немного чаще, чем хотел бы этого сам…

Утром 3 декабря в международном аэропорту Пулково-2 Андрей, в преддверии скорой встречи с Катериной, вдруг разнервничался так, что на это обратил внимание даже сонный Цой:

— Ты что это, Андрюха, дерганый такой? Контрабанду с собой везешь или летать боишься? Лица, прямо, на тебе нет… Того и глади сейчас девчонки-пограничницы скажут, что в твоем паспорте чужая фотка наклеена…

Обнорский, который раньше всегда легко отвечал на любую «подколку» Цоя какой-нибудь такой же шуточкой, в этот раз лишь буркнул в ответ что-то маловразумительное насчет перепадов давления и головной боли.

В Стокгольме, правда, Серегин немного «отошел». Ларс, встретивший ребят в аэропорту, устроил им сразу небольшую обзорную экскурсию по городу — и шведская столица просто заворожила Обнорского… Раньше он твердо был убежден, что Петербург — это самый красивый город мира, и ни одно другое крупное человеческое поселение на планете даже сравниться не может с Северной Венецией, однако Стокгольм если не заставил Андрея изменить свое мнение, то уж по крайней мере изрядно поколебал его, это точно… Шведская столица очаровывала какой-то особой северной красотой — не броской, но очень глубокой… Стокгольм показался Обнорскому почти братом Петербурга — может быть, не таким же величественным и надменно-совершенным в своей архитектуре, но зато более теплым и добрым…

Ларс, кстати, преподнес ребятам маленький сюрприз — оказывается, он договорился с руководством крупнейшей шведской газеты «Экспрессен» (у Тингсона, судя по всему, имелся «блат» чуть ли не во всех средствах массовой информации его страны) о предоставлении российским коллегам гостевой виллы, принадлежащей этому влиятельному изданию. Ларс показал ребятам их временный дом, Серегин с Цоем очумело побродили по вилле, но в полный транс впасть не успели, потому что надо было ехать в комплекс государственного шведского телевидения — там вовсю шел монтаж фильма «Русская мафия», и вопросов у шведов накопилось к российским коллегам предостаточно. На телевидении для Андрея и Игоря также провели небольшую ознакомительную экскурсию, и там уже «выпал в полный осадок» Цой. Обнорский-то мало разбирался в телевизионной технике и технологии, а вот его напарник только головой качал и тихо, но смачно матерился, пользуясь тем, что его все равно никто не понимает, кроме Серегина и Тингсона… Ларса, кстати, мат нисколько не шокировал, швед очень тонко чувствовал русский язык и знал, что одни и те же слова в «великом и могучем» могут быть и ругательствами, и средствами для выражения крайней степени восхищения.