Эльмира Нетесова - Подкидыш

Стешка уже уложила девчонок спать. Прибирала в доме. Сломанную перегородку вынесла в сарай. Вместо нее повесила шторки. От них в доме стало светлее и наряднее.

— Садитесь ужинать. Что так долго были в Дубровинке? Иль участкового не нашли? Бандитов сдали ему? — накрывала Стешка на стол.

— В район уже увезли. Машина за ими пришла.

— А я думала, что отпустите их по дороге.

— Я, може, и отпустила б. Да Миколай не дозволил. Осерчал. Грозились они дорогой. Оттого не простил их.

— Лучше б отпустили. Теперь по судам затаскают.

— Не бойся этого. А вот отпускать таких нельзя. Мужики не должны баб грабить, отнимать последнее. Мозолями, потом хлеб зарабатывай, но не кровью. Таким среди людей жить нельзя! — посуровел Николай. — И ты, Стеша, успокойся. Грозят многие. Но что с того толку? Никто не тронет…

— Это пока вы с нами! А если уйдете?

— А на что ему уходить? С нами останется. Мы ж без него пропадем, — встряла Варвара.

— Но ведь жили без меня…

— То разве жили? Ты гля! Изба в твоих руках — выправилась. Без подпор стоит. Не воет при ветре. С виду пригожа и внутри тепло. Крыша не текет. В сарае и подвале порядок. Не то, что раньше. Дров полно. Сено перевозить взялся загодя. Настоящий мужик. При тебе в доме спокойно. Спать ложимся не пужаясь. Не то, что раней: на каждый скрип вздрагивали. Нынче ожили. При помощи и защите отдыхнем. Да и не пустим мы тебя никуда! — зарделась Варвара от своей смелости.

Стешка удивленно взглянула на мать, улыбнулась догадливо.

— Нашим ты стал, Миколай! Своим. Хочь и шкелет с виду, и язык как замороженный, зато сердце у тебя доброе. Что еще человеку надо? Верно аль нет?

Николай ничего не ответил. Лишь вздохнул так, будто гору с души сбросил.

Ночью он долго не мог уснуть. Человек понимал, что каждый день, прожитый в семье Варвары, не проходит бесследно. К нему привыкают, и он поневоле привязывается душой к этим женщинам, увязает в их заботах, какие приходится разрешать самому.

«Стоит ли оставаться здесь навсегда? — этот вопрос, он задавал себе с самого начала. — Нет! Ни в косм случае! Ни за что!»

Но… Возникала новая забота. И Николай всякий раз давал себе слово:

— Вот, приведу в порядок дом, чтобы не раздавил он их всех зимою. И тогда — все! Уйду с чистой совестью!

По едва поднял дом, нужно было запасти дрова на зиму. Снова взял отсрочку. Теперь вот сено… Конечно, мог бы не думать о чужих заботах. Ведь есть еще своя жизнь. Ее надо устроить. Уже пора. Не ковыряться же век тут — в земле и навозе… А кто им поможет? Этим бабам? Ведь живут без радости. Работают, мучаются, уже не видя просветов. Вся надежда на него — чужого! Да и та — робкая, слабая, как паутинка…

«Пора мне о себе вспомнить. Зима на носу. У меня даже теплой куртки нет. Рубашки износились. Ни носков, ни ботинок, ни шапки нет, — думал человек и, перевозя последнюю копну, решил: — Все! Завтра ухожу! Не сегодня завтра снег посыплет. А я не готов к зиме».

Сгрузив сено на стог возле дома, обвязал, укрыл его рубероидом и сам себе приказал нынче же поговорить с бабами, предупредить и проститься с ними утром.

— Устал, Миколушка! Оно не мудрено. Все сено перевез! Вона сколь забот сдвинул разом. Проходи, умойся. Да садись к столу, соколик ты наш! — позвала мужика Варвара, подавая полотенце.

Николай решил начать разговор за столом. Когда все соберутся.

— Миколай! Я хочу тебе сказать. Да все не на- смелюсь. Пужаюсь обидеть. И молчать неможно дольше. Ты не обессудь нас, коли что не так. Сговорились? — глянула Варвара робко.

— Ну, что стряслось? — удивился Николай такому вступленью и подумал: «Верно, опять что-то на меня взвалить решили. Ну хватит! Я не конь, чтоб этот воз тянуть бесконечно. Не уговорите. Решил уйти и все на том! Хоть бы раз какую копейку дали! Все волоки и все даром! А нынче дарма только сыр в мышеловку кладут. Остальное все за деньги. У вас проблемы не кончаются. Я устал их решать», — нахмурился человек, строго глянув на хозяйку.

Он увидел, как притихли за занавеской Стешка и девчонки. Ждут, затаив дыханья. «Значит, этот разговор долго готовили», — подумал Николай. Но от своего отступать не хотел ни за что.

— Присядь. Давай поговорим по душам, — предложила Варвара и села к столу напротив. — Зима подступает, Миколай. Стужа скоро будет. А у тебя ничего нет. Коль не побрезгуешь нами, не загордишься, в доме много мужичьей одежи есть. От мужа, от зятя. Даже ненадеванной, новой. Если не обидишься, возьми, примерь, носи. Коль где-то ушить, укоротить, Стешка смогет, а и я подсоблю. Оно, верно, купить бы надо. Но столько враз — тяжко будет. Как ты на это глянешь сам?