Эльмира Нетесова - Изгои

Пшел вон, козел!

Сам пидер! — огрызнулся Чита и уже в машине, при закрытых дверях, получил в ухо за оскорбление должностного лица, находящегося при служебных обязанностях в общественном месте.

Лягавая собака! Мент вонючий! — не сдержался мужик и получил бы еще оплеух и затрещин, не загороди его во время своими плечами Иван Васильевич и Финач.

Ну, падла! Покажу я тебе нынче пятый угол! — пригрозил сержант. Но осуществить ему свою угрозу так и не удалось. Едва вывели бомжей, наряд послали на новое задание, а доставленных тут же отвели в камеру, закрыли, не объяснив причину внезапного задержания.

Слушай, мужики, за что нас замели? Что-то не врублюсь! Никого всерьез не трясли. Разве только по мелочам. За них не то в ментовку, даже пинка поленятся дать! Никому рыло не начистили, ни одного фингала никому не поставили, ни к одной городской сучке не клеились! За что ж сгребли? — недоумевал Чита.

Узнаем, Долго не будем ждать. Может, подставить хотят? Иль кто-нибудь оббрехал? Настучали на нас. Но ведь я сам юрист, разберемся! — успокаивал бомжей Иван Васильевич, но на душе лежала тяжесть.

Чую, нам здесь долго канать! Давай на нары! Хоть выспимся в тепле и жратву халявную получим. Я ж в прошлую зиму сам хотел в лягашку. Зиму перекантоваться без беды. Да не взяли, сказали не за что. Хотел стекло в магазине разбить, и тут менты помешали. Пинка врубили. Я через дорогу на ушах перелетел. Как сунулся башкой в стену дома, так и вырубился. Враз посеял, зачем сюда возник? — пожаловался Финач.

Эту ночь, проведенную в неведении на нарах. Иван Васильевич провел без сна.

Он знал, что следствие теперь совсем захирело. Разучились раскрывать преступления. И, конечно, их троих взяли по чьей-то наводке или оговору. Но что хотят повесить на них? Чей грех вздумало скрыть следствие, подставив вместо истинных виновных обычных бомжей?

Его вызвали к следователю первым.

Иван Васильевич, вернувшись в камеру, долго матерился:

Мокроту хотят на нас повесить! На меня! А вас в соучастники клеют. Во, падлы! Его из пистолета грохнули! Где б мы его взяли? Да ладно б это. Еще трясут, на какой машине смылись с места происшествия?

Кто? — не понял Чита.

Мы! Убили и слиняли на машине. Теперь врубился? — злился Шнырь.

Ни хрена не допер! Мы убили? Но кого?

Чикина! Юриста! Того самого, чьей жене я помогал. Он же — сожитель моей бывшей жены.

Ну и что? Сколько лет прошло?

Его кто-то размазал, а на нас хотят повесить убийство! Допер?

Не-ет! Я не фалуюсь!

Да кто согласье спрашивает? Того киллера искать надо, а мы под боком! Вот и сгребли.

Вскоре к следователю увели и Читу. Вернулся он оттуда весь измятый, в синяках, с рассеченной губой.

За что уделали? — спросил Финач.

Скоро узнаешь! — буркнул Чита и, свернувшись в клубок, отвернулся к стене. От ужина он отказался.

Финача втолкнули в камеру через час. Сам идти не мог. Ему и впрямь искали пятый угол подвыпившие охранники.

Кончай ломаться. Колись! За какой навар уломали грохнуть Чикина? — орал следователь.

Да я не знаю его!

Не вешай лапшу на уши! Освежите ему память! — кивнул охране следователь.

Нечем стало дышать. Сапоги врубались в грудь и в ребра, в затылок и в лицо. От них, как ни уворачивайся, не спрятаться нигде.

Вспомнил?

Не знаю его! — взвыл бомж.

Теперь его взяли на кулаки. Финач то в стены, то в пол влипал всем телом.

Будешь говорить?

А я и не молчу! Не убивал…

Из кабинета его выволокли, когда он окончательно потерял сознание.

На следующий день вызвали с утра Ивана Васильевича.

Вы — бывший юрист и должны понимать, что следствие располагает доказательствами, неопровержимыми уликами вашей причастности к убийству Чикина!

Какие доказательства? — изумился Шнырь.

Запись разговора по телефону осталась на кассете! Там вы грозили расправой!

С момента разговора сколько времени прошло! Уж если б намеревался убить, не взял бы отсрочку ни на минуту. Тут же больше неделипрошло. У него, у вашего Чикина, как я полагаю, врагов — половина города. Кому-то он досадил больше, чем мне!

У вас к нему имелись особые счеты. Он сожительствовал с вашей женой!

К сожалению, не он один. Да и сожительствовал несколько лет. И жил! Если б меня это задело, расправился б с ним сразу, еще в первый день, когда увидел в своем доме.

Не хотели при свидетелях! Выбрали момент.

Насильно мил не будешь! Отнимать женщину не в моих правилах. Я даже грубого слова не сказал ей. Ведь в квартире дети. Зачем унижать их мать? Я ушел, не причинив вреда никому. Стал бомжем. Мы не убиваем. Это нас… Впрочем, о чем я?