Эльмира Нетесова - Изгои

Жалеешь теперь о нем?

Нет, Катюха! Он жив в памяти, как кусочек детства, но оно ушло. И время изменило всех. И его… Любить тень, все равно что поклоняться призраку, а мы живем не придуманно. Трудно. Ему такое не понять и не выдержать. Хорошо, что не сглупила, не искаверкала его жизнь. Пусть он идет своею дорогой. И больше никогда не встречается на моем пути.

А я, наверно, никого не полюблю… Бомжихам нельзя этим болеть, — вздохнула Катька.

Ой, уморила! Да разве это с разрешенья бывает? Любовь на земле сама по себе живет. У нее свои крылья. И коль повезет тебе полюбить, дурочка ты моя, твоя жизнь станет совсем иною.

А какой?

Все беды и неприятности отойдут. Ты почувствуешь себя самой красивой и счастливой на земле.

Это когда много башлей стыздишь, так?

Эх, ты! Про «бабки» и не вспомнишь!

Ну, да! Не может быть! Чтоб я про них забыла? А как дышать без них? — покосилась на печку.

Слушай, Каток! Я скоро умру! — внезапно посерьезнела Ольга и заменила мокрое белье на сухое.

Все сдохнем, — согласилась Катька, с испугом глянув на пятно крови, расползающееся под Ольгой.

Ты долго жить будешь, а я уже ухожу.

Чего это ты завелась?

Нет. Я не боюсь ничего. К утру все кончится. Я слышу, как во мне звонят колокола как в церкви. Ты слышала их? А я знаю, они меня отпевают.

Ну и придумала! Тебя в тебе отзванивают.

Чего рыгочешь? Я тоже не верила,а вот теперь слышу. Каждыйколокол. У них свои голоса, совсем разные как у людей. Когда-то, еще в первом классе, пошла я с матерью в церковьна Пасху. Не в собор, а на окраину. Там народу было поменьше. Я незнала ничего о Боге. Дома о Нем не говорили. Лишь дети во дворе делились, что рассказывают старшие. Мать оставила меня возле большой иконы Богородицы, а сама пошла освятить крашенки и куличи. Мне велела подождать. Я смотрела по сторонам и боялась. С каждой иконы на меня смотрели строгие глаза и будто упрекали молча. Я прижалась спиной к стене и заплакала Вот тогда ко мне подошел человек весь в черном, с бородой, будто из иконы сбежал на время и стал успокаивать. Я перестала реветь, поверила, что в Божьем доме бояться нечего, там никого не обижают, надо только молиться и просить Господа о помощи и милости, — слабо улыбнулась Ольга, голос ее стал совсем тихий. — Я стала спрашивать о Боге и очень не хотела, чтобы человек снова сбежал в икону. А он и не спешил. Как много нужного узнала от него. Он говорил, а я старалась все запомнить. И тогда впервые услышала, что в душе каждого живет храм Божий. Со своими колоколами в самом сердце находится. Коль грешит человек, молчат колокола. Если с чистой душой обращается к Господу, звонят колокола переливчато, звоном малиновым. А грешник услышит их под самую смерть, чтоб имел время на раскаянье.

Ты не грешней других. Да и в чем мы виноваты? Разве хотели стать бомжихами? — погрустнела Катька.

Да разве в том беда? Я знаю, за что меня Бог наказал. Сама виновата! Ведь аборты, Катька, это душегубство! Но пускать на свет таких как сама, с моею корявой судьбой не могу, — заплакала Ольга внезапно.

Во, дает, метелка! Сначала отравила, а теперь

воет!

Да куда б с ним делась? Ведь даже ты не впустила бы нас на порог. А теперь, загубив его, сама подыхаю.

Ну, это закинь! Сколько вас ковыряется всякий день? На чердаках и в подвалах. Ни одна не откинул ась. И через день, едва освободясь, снова кайфуетекак хотите. И черт вас не берет! — не поверила девчонка бомжихе.

Может и выживу. Если это обломится, слиняю от бомжей насовсем!

И кудасвалишь?

В монастырь попрошусь!

Там свой бардак сколотишь? Тебя оттуда попрут. Туда безгрешных берут.

Таких нету на земле! Даже моя мать про это говорила. Она перед смертью в себя пришла и все меня жалела. Говорила, что если б не жадность, она не потеряла бы меня и свою жизнь. Погналась за большими деньгами, а ушла с пустыми руками. Без радости, в слезах умерла. Да и в жизни ничего хорошего не видела, кроме горя и боли. И я впустую копчу. Сама не знаю зачем. Оттого, если помру, только лучше будет. Ни за спиной, ни впереди — никакого просвета, — простонала Ольга, упав на одеяло.

Знаешь, я на кладбище познакомилась со сторожем. Классный дед. Вот только совсем старый хрен. Даже кашляет в два конца сразу. Ему уже много лет. Он всех пережил. Сталин на Колыму согнал. Другие вынули уже полуживым. Тоже не хотел жить. Всех потерял. Потом опять всех заимел: и женой, и детьми обзавелся. Дом построил, сад посадил. Когда все сделал, его уже из этого дома семья выперла. И сказали, мол, пока строил был нужен, теперь гуляй. Он живьем в землю лез. Бомжи его не взяли. Он смерть звал, она не пришла. Так что думаешь, в сторожа его взяли на погост. Так он и там выжил. Все могилы без разбору доглядел. Прибрал, кресты, ограды поправил…