Эльмира Нетесова - Седая весна

— Я ж с самой Одессы сюда прискакал на собственном роллс-ройсе, — похлопал по боку рыжий старый автобус «пазик». — На нем весь багаж. Я его хозяин, я его водитель, я его родитель. Ну и решил проверить, чем отличаются местные гаишники от одесских? Взял доллар, на нитку закрепил, чтоб не оторвался, и выпустил наружу привязанным. А свободный конец к зеркалу закрепил. Пока по городу ехал мимо гаишников, вон какая свора собралась. Гнались за мной, все хотели оторвать. А я вижу, как они за долларом гонятся. Через весь город. А я возьму и подтяну за нитку, когда какой ретивый уже оторвать хочет. Так и приволок за собой всех разом.

— Зачем? — не понял Петрович.

— Они мне разгрузиться помогли!

— А свои как на доллар клюнули?

— Отпиздили! За то, что всего один доллар на наживку повесил. Тарахтели, будто этим я город опозорил. Вот и вломили, — невесело усмехнулся Левушка.

— Как же ты доехал на этой кляче из самой Одессы? Небось всю дорогу на буксире волокли? — оглядел Сергей автобус взглядом знатока.

— Нет. Нигде не раскорячился! Скакал, как конь. Ты не гляди на его рожу. Посмотри внутрь! Кремень, не машина! Мне за него в Одессе четыре штуки баксов давали. Да я не сторговался!

— Не заливай! За него и деревянной штуки много! — рассмеялся Сергей и, сплюнув на покрышку, ушел матерясь.

Левушка приехал не один — со своим выводком, с грудастой крикливой Лялькой и старой матерью. Двое мальчишек, как две капли воды похожие на мать, быстро оглядели дом, огород и через десяток минут уже зависли на яблоне в саду Ульяны. Бабка мигом позвала Ляльку:

— А ну, сыми своих сорванцов! У нас так не полагается. У соседей не воруют! Спрашивать надо! — нахмурилась старуха.

— Это из-за такого говна выговариваешь? Тебе детям яблок жаль? Сколько их сожрешь? — разинула рот, словно у себя в Одессе.

— Слушай, ты! А ну закрой рот! Вместо извиненья хамничаешь? В другой раз не позову! Спущу с цепи собаку. Пусть с ними разберется. Во! Шелупень приехала! — закрыла Уля калитку с треском за соседкой. А та, визжа и плюясь, шла по улице, понося Ульяну последними словами.

И кто знает, как сложились бы отношения семьи с жителями улицы, если б не сам хозяин. Он вскоре постучался к Ульяне:

— Прости, мамочка, моих босяков! Всю дорогу всухомятку ехали. Срать разучились. Увидели яблоки — стыд забыли. Больше не полезут. Не шкворчи на них.

— Ну дети еще ладно. А вот жена твоя… Эту к калитке не допущу!

— Помиритесь, голубушки! Она баба веселая! А что горло у ней широкое, так она из Одессы. Там нее бабы такие. Зато зла в ней нет!

Так это иль нет, улица не захотела убедиться и па всякий случай держали калитки закрытыми от

новых соседей. К ним присматривались настороженно.

Левушка, едва отоспавшись с дороги, пошел искать работу и устроился на асфальтовом заводе, где были неплохие заработки и, главное, всегда вовремя выдавали деньги. На работу он уходил в семь утра, возвращался по темну. Лялька, отмыв дом и семью, тоже устроилась медсестрой в поликлинику, но, посидев без зарплаты два месяца, ворвалась к главврачу, наговорила такое, что ее уже через час не только уволили, а и рассчитали.

Баба с победным видом вернулась домой и через два дня устроилась продавцом на рынке.

У Ляльки был особый дар. Она умела продать то, с чем другие сидели долгими неделями. Он беспощадно обвешивала и обсчитывала горожан. Ее стыдили, ругали, грозили. Ляльку это не чесало. Она не боялась никого.

Попытался как-то старик образумить, такое ответ услышал, весь базар в штопор свернулся от хохота. Но дед оказался въедливым и привел милицию, контролеров. Ляльку вывели из-за прилавка, предложили пройти в отделение милиции. Она поначалу кричала, ругалась, но когда поняла, что ей выписывают штрафную квитанцию, изобразил натуральный сердечный приступ… Он избавил ее от неприятных последствий. И баба стала осмотрительнее.

Мать Левы — смуглая, костистая старуха, удивляла жителей улицы больше всех. Несмотря на свои семьдесят лет, бабка никогда не выходила из дома не подведя брови и не подкрасив губы. Он не только постоянно красила волосы, но и делала укладку. Ее никто не видел в домашнем халате, старых тапках. Старуха частенько поругивала невестку за неряшливость в одежде.

Как уживались в одном доме эти две разные женщины, никто не знал. Они никогда не ругались меж собой. И только дети доставляли им хлопоты. Мальчишки с утра до ночи носились по улицам с визгом и криками, не выпускали из рук рогатки и палки. Лично познакомились со всеми соседями, с каждой кошкой и собакой.