Эльмира Нетесова - Ее величество-Тайга. РЫСЬ КУЗЯ

— Как погорельцу? — горько усмехнулся лесник.

— Ты всегда на особом счету был. И у нас в лесхозе, и в области. Ты один сможешь с этим справиться лучше других. Двойную работу выполнять придется. С саженцами, чтоб прижились, и с детьми, чтоб полюбился им сначала участок, а потом и вся тайга. Хватит ли сил у тебя? По добросовестности своей — потянешь. А вот полюбится ли тебе новое? Это ведь не просто тайга, сам понимаю. Потому посоветоваться пришел. А уж решать — тебе. Сам смотри. Но больше мне обратиться не к кому.

Никодим долго молчал. Свое обдумывал. А потом спросил:

— Изба хоть какая-нибудь там имеется?

— Имеется. Лучше твоей. Не на пустом месте участок. Там ведь и тайга есть хорошая. Все под твой контроль отдам. Согласен?

— А мой участок? Он к кому перейдет?

— Э-э, да что там…

— Восстановить надо!

— Вряд ли! Кажется, нефть будет у них! Подорожника видел. Он сказал, — сознался Лебков.

— Все ж я не могу свой участок бросить, покуда точно не узнаем. Коли нефть будет, все равно мне уходить придется. Тогда куда хочешь определяй. Воля твоя. А покуда дождусь, — опустил голову старик.

— Что ж, подождем, — согласился Евгений. И, уходя, сказал: — Когда у них на скважине начнутся испытания, я за тобой заеду. Тут уж сами увидим. И тогда, Никодим, как договорились?

— Ничего не поделаешь, — вздохнул лесник.

…И вот теперь он медленно возвращался в свое

зимовье. Нефть. О ней он не только услышал. Сам видел черный фонтан, взметнувшийся к макушке буровой. Лесник тогда крепко стиснул ствол рябинки. Потом повинился перед нею за грубость свою. И ушел подальше от вышки. Опустив плечи. Ничего не видя перед собой, часто спотыкаясь. И как это могло случиться, что его участок, который знал наизусть, вдруг подарил ему горе, а им — радость?

Ведь не они, а он взрастил его. Выхаживал. А участок сам своей погибели захотел. Нефть дал.

— Зачем? — шептал Никодим. И, споткнувшись, упал ничком в гарь. — Сам себе ты хозяина облюбовал! Сам выбрал. Злого признал! Меня за что возненавидел? За что не люб я стал тебе? —

бил дрожащими руками обгорелую землю лесник. — Всего себя я тебе отдал, а ты согнал меня, как старого пса! Иль мало я в тебя души вложил? Лелеял, как дитенка! Ты ж разбойников полюбил. Так-то за мое благодаришь. Но что ж ждет тебя? Что? Уж лучше б глаза мои прежде закрылись.

Старик медленно, трудно встал и, не отряхнувшись, пошел к зимовью. Там его ждал Лебков.

— Ну, что, переезжаем? — спросил он лесника.

— Придется.

— Тогда собирайся.

— Хорошо, — согласился Никодим. И поздно вечером, увязав все узлы, взвалил их в телегу с помощью Евгения. Уезжать они решили утром.

А чуть свет пошел Никодим в этот свой последний обход проститься с участком. Он не торопился. Знал: Евгений подождет. Не уедет без него. Поймет без слов Никодима. Ведь и на гари жила память лесника. Но теперь ничего не нужно. Опустело в душе. Старик медленно обошел участок, попрощался с каждым уцелевшим деревом и кустом. Словно изгнанник, опустив плечи, отходил от деревцев, тянувших к нему свои ветки-руки, опускал глаза. И вдруг повернул к избе. Шел, не оглядываясь. Никого не замечая. Он уходил. Навсегда. В неведомое.

Лебков уже проснулся. Ждал Никодима на крыльце зимовья. Он не удивился уходу. Лишь кобыла, запряженная в телегу, беспокойно шлепала губами, оглядывалась по сторонам. Ждала хозяина. И, заслышав его шаги, вскинула голову, тихо заржала.

Евгений, завидев лесника, молча встал с порога. Пошел к телеге.

— Не торопись. Погоди малость, — остановил его Никодим.

— Так чего ждать теперь? Поехали, — взялся было за вожжи Лебков.

— Иди сюда. Давай перекурим в избе. Так надо. На дорожку. А уж тогда и поедем, — переступил Никодим порог дома.

А вскоре они вышли из избы. Старик заколотил дверь понадежнее. Подошел к телеге.

— Ну, трогай, — сказал Евгению тихо.

— Так ты садись, — предложил тот.

— Пешком я сюда пришел. Ногами. Так и уйти должен.

Кобыла неторопливо шла по дороге, ведущей с участка. Евгений правил, не оглядываясь. Следом за телегой, сняв старую кепку, шел Никодим.

Уезжал с профиля и Олег. Сейчас он торопился на базу. И потому время от времени подгонял Шамшалу:

— Ну, нажми же, Сергей! Тащимся еле-еле.

— Успеешь. Не опоздаем. Без меня не уйдет твой вездеход. Знают, будущего начальника отряда везу. Дождутся. Но ты только будущий. А потому не торопись на меня покрикивать. У меня и свой начальник имеется. Механик базы. И я только ему подчиняюсь. Но не тебе. А и трактор — не машина, предел скорости имеет. Не нравится ехать — валяй пешком.