Эльмира Нетесова - Заказанная расправа

— Може, кто и повинен. Но не дите! С него кой спрос? А когда баба малого со свету сживает, разве то по-людски?

— Какая баба? Катерина? Или Женька?

— Эх, да что там! Тебе едино не уразуметь. Велика ли разница, кто с них? — отмахнулся человек. Налив в миску воды, накидал в нее сухие корки. Подождал, пока размокнут, и, добавив соли, размешал тюрю.

«Скудновато живет. А ведь не дряхлый. Не развалина. Сила и здоровье имеются. Почему же здесь пригрелся, на копеечную зарплату? Не с добра! От кого прячется?» — Вячеслав пытался понять сторожа.

Тот жадно ел тюрю. Не обращал внимания на Славика.

— Скажите, Никита, вы давно здесь живете?

— Скоро десять годов!

— А почему не в городе? Или в деревне? Скучно здесь одному. Целыми днями никого нет. Там хоть люди! Общенье какое-то!

— Я и дружусь с деревенскими! Вон Афоня. Самый что ни на есть наипервейший друг. Он мертвым, конечно, носит. А я понемногу беру. Не у всех, понятное дело. Иначе не знаю, как и жил бы. Раней Федот выручал. Нынче сам ослаб, вовсе состарился. Раней я его навещал, покуда там баба не объявилась. А у меня на их руки чешутся! — признался тихо.

— С чего?

— С самой голожопости меня забидели. Что называется с беспортошного возраста! И всю судьбину исковеркало бабье! На дух их терпеть не могу! Потому сам не оженился! И нынче разумею — все беды от них — лахудр треклятых!

Сторож сел возле печи, прижавшись спиной к ее теплому боку. На дворе — солнце каждую былинку греет. Заглядывает в окна, высвечивая всякий угол. А в глазах мужика сплошной холод и снежная метель бушует. Не дает покоя память.

Ох, как давно все это было… Тогда вот здесь, на месте кладбища, росли совсем другие деревья — сортовые яблони. И землю под этот сад пахал отец Никиты — фронтовик. Единственный во всей деревне кавалер всех трех орденов «Солдатской славы». Он был бригадиром тракторного звена. В кабине его трактора постоянно висел вымпел передовика. К нему со всей области приезжали журналисты и начальство.

Никитка всегда был с отцом. С раннего утра выезжал с ним в поле. Возвращались ночью или уже под утро тоже вместе.

Так случилось и в этот день. Мальчишка сел к отцу в кабину. Поехали. До самого обеда пахали спокойно. А тут — баба появилась в поле. Чужая. Попросила остановиться. Отец высморкался в вымпел передовика, не заметил фотоаппарата. Подошел к бабе спросить, что ей надо? Та сказала, что она корреспондент центральной газеты и хочет побеседовать. Но отцу было некогда. Он так и ответил:

— За болтовню не платят. Только за гектары! — и вернулся к трактору.

А вечером к ним приехали. Показали фотографию отца, сморкающегося в вымпел. Спросили, было ли такое? Что он ответил журналистке? Отец, беды не почуяв, рассказал все, как было. Его тут же затолкали в машину и увезли из дома. Навсегда.

Ни одной весточки от него не получили. Зато на всю деревню слух пошел, что отец Никитки в войну продался немцам и стал врагом народа. Что он сморкался на Ленина, нарисованного на вымпеле. А журналистку из самой Москвы даже матом послал. Ни за что!

С тех пор вся деревня от семьи отвернулась. Мать с пятью детьми надрывалась. Попробуй одной со всем управиться!

Никитка был средним. И каждое лето работал в колхозе, помогал семье, как мог. Вот и тогда собирал первый урожай яблок в колхозном саду. А уходя, набрал полную майку для младших детей. Выбирал спелые и красивые. Да не донес…

На самом выходе из сада поймала мальчишку бригадирша. Толстозадая, широколицая баба ухватила за ухо и заорала истошно:

— Держи вора! Контра жиреть вздумала на наших мозолях! Ишь выблядок!

— Сама шлюха! Я видел, как ты с председателем колхоза в стогу сена голая была, — выдал бабу при всех. И та не простила…

Никитку подняли с койки среди ночи. Пинками выбросили из дома не проснувшегося. Запихнули в машину и повезли куда-то.

За эти яблоки из колхозного сада, каких малыши так и не попробовали, дали ему пятнадцать лет. И отправили на Колыму.

Пока осудили, а потом везли, гнали этапом, прошло полгода. За это время умер Сталин.

— Ну, пацанва! Скоро вас отсюда выметут! Всех под жопу наладят! — говорили зэки.

— Куда?

— Почему?

— За что? — пугались дети, переставшие верить в справедливость.

— Новая власть придет!

— И что от ней ждать?

— С народом заиграет! Это, как пить дать, верняк! Да и что за вина у вас? Смехотища! Вот мы — банки, магазины грабили. А и то по червонцу получили! На пятак меньше! Слышь, Никитка! Мать твою! Баб не стоит высвечивать! Лопух! Увидел, постремачи, когда одна останется. И завали в тот же стог. Уделай так, чтоб ходить не могла!