Эльмира Нетесова - Заказанная расправа

— Это не Витька ли надоумил тебя сбить меня с панталыку?

— Я сам мужик! И не хочу терять подаренное природой! Когда-то сам тебя ругал за перебор! Борзой ты был. Теперь живешь монахом. Зачем?

— Болит душа, избитая ошибками. Я не хочу их повторять. Не повезло с бабами. Значит, не стоит и продолжать.

Но едва уехал Тимурий, на заставу прислали врача. Прежнего отправили на учебу в ординатуру и снова ждали новичка. Рассчитывали увидеть недавнего студента с куцей стипендией, которой ни на что не хватало, эдакого хилого заморыша. Такие с год отъедаются в солдатских столовых, спят в казарме, неприхотливы. И только на втором году у них просыпается гордость и достоинство. Уже пятеро их сменилось на погранзаставе. Троих отправили на учебу. Двоих с ранениями на лечение. Граница… Врачи не всегда понимали особенности службы здесь, на охране рубежей…

— Афанасий! К тебе врач — на собеседование! — подмигнул лукаво заместитель и пропустил вперед женщину.

Начальник заставы, глянув на вошедшую, поначалу усмехнулся и подумал: «Ну куда нарядилась эта дура?» Постарался не заметить голые плечи, вызывающе короткую юбку и загорелые ноги, почти полностью доступные взгляду.

— Стаж работы имеете? — спросил сухо.

— Да, пять лет.

— Семья, дети есть?

— Нет. Я одна.

— Где работали?

— В Афганистане… — отвернулась к окну и спросила хрипло: — Закурить можно?

— Курите, — Афанасий подвинул пепельницу и поинтересовался, прищурившись: — Сколько вам лет?

— Тридцать три…

Она отвечала коротко, сухо.

Афанасий в тон ей рассказал об условиях жизни на заставе, обязанностях врача. И так же холодно, официально передал ее обратно заместителю, чтобы тот помог Марине с обустройством.

Молча, без слов, только взглядом, сделал ей замечание насчет одежды:

«Поскромнее! Зачем так вызывающе? Здесь застава, а не дискотека. Учтите на будущее!»

«Без тебя знаю, козел!» — сверкнули в ответ недовольством ее глаза.

Афанасий улыбнулся озорно, словно говоря: «Ишь, колючка! Ежик в юбке!»

«Много ты знаешь про меня!» — ответила она коротким взглядом, выходя в дверь.

Он и забыл о ней. Начальник заставы почти никогда не обращался за медицинской помощью. Новую же врачиху, увиденную мимолетно, даже в лицо не запомнил.

А тут, возвращаясь затемно с проверки дозоров, уже на территории заставы, приметил, как из небольшого домишки кто-то выскочил через окно. И забравшись на забор, перемахнул в соседний палисадник, в густой цветник. Афанасий остановился удивленно. На заставе не было принято воровать друг у друга. Он заглянул за ограду. Увидел человека в темной футболке, джинсовых шортах и кроссовках.

— Кто тут хозяйничает? — схватил он воришку за шиворот. Взглянул в лицо и невольно разжал руку. Узнал врача.

— Ну, не ожидал от вас, Марина! Разве пристало женщине лазить по заборам, как кошке, и воровать цветы у соседей?

— А у меня сегодня день рождения, — ответила она, опустив голову.

— Вот так, значит? Ладно! Идите домой! Надо исправить ситуацию! — рассмеялся он вслед женщине, презревшей калитку и на этот раз. К себе в дом она заскочила через окно.

Афоня оглянулся. Вокруг ни души. Он направился к самым красивым цветам. Набрав огромный букет, легко перемахнул через забор, стукнул в окошко. Марина открыла створку.

— Поздравляю с днем рожденья! — он протянул ей букет.

Врачиха взяла цветы и, отступив на шаг от окна; предложила:

— Входите! Кофе угощу!

Афанасий по глазам Марины понял, что она видела, как он покинул соседний палисадник. И теперь приглашала его зайти тем же манером в дом. «Оригиналка шибанутая! А если кто увидит, что подумает? У тебя не палисадник. Сплетни мигом поползут», — подумал укоризненно.

«Ну что? Слабо? Задница отяжелела иль звание мешает? Чего топчемся?» — глаза Марины смеялись вызывающе.

«Вот баба! Перец! Еще и подначивает!» — Афоня прыгнул через окно и сразу оказался в уютной чистой комнате.

— Пошли на кухню! Я там сварю кофе, — предложила хозяйка без жеманства, кокетства, присущего женщинам ее возраста. Она даже не переоделась, так и осталась в майке и шортах, босиком.

Марина пила кофе медленно, маленькими глотками, перемежая каждый затяжкой сигареты.

«Почему она до сих пор одна? В ее возрасте женщины больших детей имеют», — думал Афанасий, а вслух спросил: — В Афганистан послали или добровольно? В личном деле увидел: награды есть — «За отвагу», «За мужество».

— Добровольно. Пятеро нас было. Вернулись вдвоем. Я и Динка, подруга моя. Все пять лет не разлучались с нею… Тоже неспроста. Мы вдвоем в одного влюбились. В своего однокурсника. Он ничего не знал. Давно это было, — оборвала себя.