Эльмира Нетесова - Последняя охота

— Ладно у вас! А меня бабка на абордаж взяла. Совсем состарилась. Болела часто. А таблетки почем? С моей зарплаты даже на отраву путевую не наскребешь, на похороны и подавно, значит, жить надо! Вот и приспособилась, стыдно признаться, побираться пошла. Я не сразу узнал о том. Бабка не признавалась, откуда у нее лекарства и продукты в доме появились. Все говорила, будто соседи дали. Ну, раз-другой, а потом участковый сказал, случайно проговорился. Еще и посочувствовал: мол, схватила нужда за горло… Я — к бабке, спросил: правда ли, что попрошайничает? Она не стала отпираться: «Что ж делать, когда твоей получки нам с тобой и на хлеб не хватало. Коли сдохну, тебе меня похоронить не в чем и не на что! Вот и нашла выход. Теперь все есть! Даже масло и сыр каждый день едим. Колбаска завелась в холодильнике. Я уж четвертый месяц побираюсь, и знаешь, бывало, что за неделю подавали больше, чем ты за месяц получаешь. Так это без мороки. Сижу себе тихо перед коробкой, а в нее кидают. Уже давно набрала себе на похороны и поминки. Нынче все на харчи пойдет. Ни в чем отказу не будет!» «Бабуль! Мне ж теперь с работы хоть уходи! Ты ж меня на весь город опозорила!» — говорю ей. «Да что ты, внучек! Не вздумай! Пока в ментовке работаешь, меня твои бусурманы не трогают, не отнимают милостыню, как у других. Считай, что мы с тобой вдвоем побираемся». — «А как же твои болезни? Ведь мерзнешь, простываешь?» — «Э-э, внучек, болячки мои заклинило, как только зарабатывать стала. Некогда болеть. Время дорого, да и выходной нынче. Не мешай мне. В такие дни хорошо подают! Лучше вот возьми себе на конфеты и отстань. Возле меня не останавливайся: подать не сможешь, а людей отпугнешь…»

Смеялись тогда следователи, чей выход лучше. Но смех тот был сквозь слезы. Все понимали, что, вкладываясь в работу полностью, в благодарность получат от бандитов пулю, а от начальства — бесплатные похороны с залпами у могилы! Невиданная щедрость!

— Ты, Миш, будь поосторожнее! Я вчера выходил из дверей, домой уже собрался и нос к носу с Меченым столкнулся. Тебя он пасет! А кто поможет? Этот не промажет, — предупредил кто-то из следователей.

— Я тоже Власа видел!

— А я Шкворня вчера приметил. Только к нему — меня с курса двое сбили. Затерли в толпу, да еще и пригрозили на рога наколоть.

— Не понял! Что это? — спросил Смирнов.

— Глаза выбить, выколоть, короче, слепым оставить на всю жизнь, — пояснил молодой сотрудник. — Да и куда было переть против них в одиночку?

Смирнов досадливо морщится вслед воспоминаниям. Мало в них светлой радости, и то, что тогда казалось событием, теперь померкло.

Ему вспомнилось, как на торжественном собрании вручали грамоты, награды, иногда премии или ценные подарки, присваивали очередное звание. Он этим гордился. Каждую грамоту берег. Награды носил постоянно. За это его вслед высмеивали сослуживцы:

— Нашу медаль на барахолке за бутылку не загонишь. Я свою сразу подальше запихнул, чтобы дочка не высмеивала. А Мишка хорохорится, как деревня!

Следователь молчал. Эта привычка носить медали и впрямь осталась от деревни. Там никто не стыдился наград. Ни гражданские, ни военные не прятали ни от себя, ни от внуков. О каждой вспоминали с гордостью, со слезами.

Смирнов это понимал, но дома и родня жены шпыняла его.

— Михаил! Вы весь в наградах, как генерал! — восторгалась теща и тут же добавляла: — Дураков вот так же. обвешивают побрякушками. При таком звании и должности зарплату назвать вслух стыдно.

Смирнов вспыхивал, но нагрубить или оборвать тещу не решался. Ведь именно она вместе с тестем обували и одевали Ольгу и Михаила. От туфлей до галстука! Только часы свои имел — ценный подарок, награда на День милиции, сам начальник горотдела вручил. На более дорогое средств не было.

Ольга лишь усмехнулась и поторопила мужа с собрания:

— Пошли к нашим. Отец тебе куда достойнее подарок приготовил.

Тесть и впрямь достал из шкафа куртку, кожаную, теплую, красивую, импортную, на такую самому и за годы не собрать.

— Носи на здоровье! — отдал тесть, повернувшись к дочке, добавил: — Может, в милиции тоже люди?

…— Послушай, ты, козел лягавый! Отцепись с моего хвоста! Сгинь с зенок, чтоб духом твоим не воняло! Вот тебе две штуки баксов, и пыли подальше! Ты меня не засек, я тебя не стремачу! — предложил ему как-то Влас.

Смирнов посчитал себя оскорбленным.

— Если мало, подкину еще столько же, но хиляй. Я сегодня добрый. Станешь доставать, воткну перо. Откинешься, как потрох!