Дмитрий Черкасов - Потоп

Короче говоря, предстояло возвращение пред очи генерала Ясеневского и обстоятельный доклад о событиях дня. С тем чтобы получить санкцию на такой же доклад, но уже о событиях предстоящей ночи.

Потому что Влад Рокотов поклялся себе, что его не остановят ни свирепые доги, ни забор с колючкой, ни подсветка, ни Коротаев с его присными, ни сам Господь Бог или дьявол.

Он вернется сюда всенепременнейше — независимо от того, будет здесь находиться депутат Боровиков или нет. Лучше бы его не было — охрану усилят, — но ее с сегодняшнего дня усилят и так.

В этом Рокотов не сомневался ни секунды. Господин Лошаков зарекомендовал себя с самой невыгодной стороны.

— Значит, нынешней ночью?

— Да. Скорее всего, как раз сегодня, когда все еще свежо в памяти, они сделают все, чтобы Боровиков воздержался от загородных поездок.

— И останутся сплошные бандиты? Они же мишени.

— Так точно, — бодро отрапортовал Влад.

…Вечером, усталый донельзя, он был уже на Литейном, у Ясеневского в кабинете, и подробно рассказывал о случившемся. Стараясь всячески выставить себя в более или менее благородном свете.

Генерал усмехался, ибо прокол был очевиден.

— Они и на версту тебя не подпустят, — пообещал он. — Запорол все дело.

— Подпустят на миллиметр, — возразил Рокотов.

— Да?

Ясеневский сверлил его тяжелым взглядом.

Он много слышал о подвигах этого микробиолога. Ему удавалось выходить из воды сухим столько раз, что Рокотов, вероятно, и сам сбился со счета.

Разом больше, разом меньше.

— Хорошо, — Ясеневский рубанул воздух ладонью. — Может быть, тебе все-таки нужны люди?

— Нет, — честно ответил Влад. — Только один, никакого прикрытия.

Ответ этот полностью удовлетворил генерала.

— Все это пока не на бумаге, — предупредил он. — Это у нас в головах. Ну, почти все. Будет досадно, если одной головой станет меньше.

— Голова, возможно, слегка пострадает, но она привычная. Как у хоккейного вратаря. Я знал одного — лупили его шайбой, лупили, в больнице лежал раз двадцать, оклемается — и снова за клюшку…

Рокотов оказался прав: Коротаев связался с Касьяном Михайловичем и вежливо поинтересовался, не думает ли тот вернуться нынче вечером из столицы.

Голос в трубке бушевал так, что сидевший рядом телохранитель чуть отодвинулся.

— Какое вернуться? — исступленно орал Боровиков. — Тут все только начинается! Они заваривают кашу и парят мне мозги очередной экологией! Несут ахинею! Там, дескать, девственные места, уникальная природа и вообще заповедник. Плетут про какие-то карьеры… Чтобы я и думать, не смел… То есть я, Коротаев, смею, оказывается, думать, о чем захочу, но они перешибут меня, как соплей, специальной экспертной комиссией… Соответствует ли проект экологическим нормам? — издевательски провыл он в мобилу. — Нет, господа и товарищи, не соответствует! А как же алмазные копи? А хер с ними, с алмазными копями, пусть ими займется царь Соломон… А что начнется, случись им узнать об основном проекте?

Коротаев старался не перебивать, но улучил секундочку и вставил словцо:

— Не рвите нервы, Касьян Михайлович. Вы нам нужны живой и здоровый, лучащийся оптимизмом… И не надо об основном проекте…

— Да тут нейтронами только лучиться!..

Касьян Михайлович обнаруживал недюжинные познания в ядерной физике.

— Не волнуйтесь. Никакой комиссии не будет. Постановление будет, а комиссии — нет. Она неожиданно развалится. Напополам. Так часто бывало. Почти всегда. За вашей спиной столкнулись две группировки, и обе вам хорошо известны. Одна выпрашивает комиссию, а вторая направила нас вам в помощь. А мы уж позаботимся, чтобы никаких комиссий…

— Избавьте меня от подробностей. Короче, не ждите меня сегодня, — отрезал Касьян Михайлович и отключился. Ему была неприятна сторонняя помощь.

Москва окружала его, Москва гудела, и душила, и давила его. Вот если бы в Москве…

А что?

Лиха беда — начало… По словам специалистов, здесь очень недурные условия для катаклизмов.

Беседуя с депутатом, Коротаев поступал совершенно правильно. Он вышел на связь сразу, как только ему доложили о ликвидации незадачливого охранника, увальня и недоумка Гриши. Как говорится, концы в воду.

Правильно беседовал он и потому, что мог разгореться серьезный скандал с привлечением прессы, ибо тем же вечером Влад Рокотов выслушивал от Ясеневского жесткое предупреждение: