Эльмира Нетесова - Охота на русалку

— Тонь! У тебя на корме грузовая площадка простаивает. На нее враз четыре бочки загрузить можно. Чего по одной носишь? А ну встань раком, и загружу, и сам приспособлюсь! — смеялся Иван, щелкнув Тоньку по заднице.

Она донесла бочку, поставила ее и, дождавшись Ивана, ущипнула его:

— Чего ж ты своей стрелой не разгружаешь? Закрепи площадку, на нее пяток бочек, и бегом в ларек! Что? Слабо?

— Стрела не выдержит. Не с чем будет к жене подвалить, — подмаргивал водитель.

— А мне моя корма нужна. Я ею алкашей выдавливаю, когда раздухарятся. Вчера одного как придавила с утра к стене, так он только вечером отклеился. Такой тихий домой пополз, что и жену, когда она пришла его встретить, не узнал. Раньше он у нее на башке пустую поллитровку разбивал, а тут встать не смог.

— За что ж ты его так? — опешил Иван.

— Не без дела. Говнять стал всех баб поголовно. А меня особо! Да еще косорылой на все места назвал. Я ж точно помню, что с ним не была, и завернула гаду рыло на спину. Пусть теперь научится хорошим манерам, со своей жопой здороваться и на вы с ней говорить…

— Ты, едрена мать, всех клиентов отпугнешь от меня! Это верно, что мужика уделала? — подошел Евгений к Тоньке.

— Он сам к ней прикипал. За сиськи цапал. Тонька его по лапам, он брехаться начал. Обзывал по-всякому. Хотели вышвырнуть козла, так рогами уперся. И не ушел бы сам по себе, по-доброму. Нам уже пришло время убирать в баре. Антонина стала полы мыть, а я посуду. Этот прыщ стал у окна и Тонькину жопу чем только не называл. Паровозным тендером, судовой кормой, аэродромом, полигоном, стадионом, ну, достал, чума облезлая. Да при том плевался ей на юбку. Ну та не выдержала, припечатала к стене с размаху. Он еле продышался. Хоть теперь отстанет. Было меня изводил вот так же, да времени не хватило поприжать, чтоб у падлы грыжа через ухо вылезла! — вступилась Юлька.

— Вы в другой раз полегше, не калечьте мужиков! Иначе вовсе клиентов не будет, — хохотал Евгений и предупредил Антонину, что завтра она может перевозить свой модуль на прежнее место. Баба просияла от счастья.

А Евгению вспомнился разговор с Лелькой.

— Твоя подружка пристает, просится, чтоб пустили ее торговать рядом, как раньше…

— Ну и пусть возвращается. Нам не она, Олег воду мутил. Тоньку по прошлому помню. Она не скандальная. Враждовать не умела и не любила. Ее Софья обдирала больше всех. Тоньке так и не удалось ни разу свое с нее получить. Не умела взять за жабры. Потому к Антонине чаще всех посылала халявных клиентов, другие не соглашались. Олег ей не помогал, а вот вредил здорово. Да и как она одна на новом месте работать будет? Ее там заклюют…

И вскоре Тонька переехала.

Дед Николай теперь сторожил оба модуля. Он завел громадного лохматого барбоса, который целыми днями сидел или лежал возле пивбара и подозрительно оглядывал посетителей. Никто не слышал его лая и рыка, а потому пса не восприняли всерьез даже пацаны, доставлявшие поутру раков. Собака, приподнимая голову, всматривалась в клиентов, потом снова ложилась на старую подстилку, ожидая, когда хозяин вынесет что-нибудь пожрать.

Случалось, сторож забывал. И тогда барбоса кормили бабы. Иной раз они обзывали его лежебокой, трутнем. Пес тяжело вздыхал, но от еды не отказывался.

Прошли месяцы с того дня, как Антонина вернулась на прежнее место, и вот как-то вечером, когда бабы уже готовили ларьки к закрытию, а на улице почти не стало прохожих, вдруг с дороги к ларькам свернула белая «Нива». Из нее вразвалку вышли трое мужиков, направились к Тоньке. У той дверь оказалась нараспашку, полы домывала. Ее тут же застопорили, полезли в кассу. Баба вывернулась, стряхнула с себя двоих. Но здесь третий не прозевал. Достал бутылкой по голове. Рассчитывая, что уложили бабу надолго, влезли в кассу. Вытрясли из нее все до копейки и только хотели выйти из ларька, увидели оскаленную пасть барбоса. Тот зарычал.

— Пшел вон! — хотел поддеть собаку в бок сапогом один из троих грабителей. Но не тут-то было. Пес в секунду вцепился мужику меж ног изо всех сил рванул на себя. Бандит взвыл. Он попытался поддеть пса ногой, но тот на каждое движение отвечал новым сильным рывком. А тут и Антонина встала. Увидела, что случилось на выходе, и, взяв в руки по бутылке, уложила двоих.

— Держи, Дружок, паскуду! Не выпускай из зубов покуда! — орала Тонька. На ее крик выскочила Юлька. Поняв все без слов, дубасила всех троих подряд.

— Вызови милицию! — советовала Антонине.

— Нет. Сами разберемся. Менты не помогут, еще и своих натравят. Не верю я им никому! — Тонька связала руки и ноги мужиков, совала им кулаком в бока, материла.