Эльмира Нетесова - Охота на русалку

— Бабулька! Милая моя! Они меня хотели убить, — заплакала Лелька.

— Да Бог с тобой! Что несешь, одумайся! Ведь ты им родная, кровная! Как можно?

— Бабуль, не брешу. Сами они в том сознались. Отец возле магазина чуть не убил. Чужие люди вступились и отняли меня у него…

— Леля, малышка моя, довели его, наплели — вроде ты в бардаке нынче прижилась и ублажаешь всех подряд за деньги. Ну а ему как стерпеть? Вот и пошел убедиться, правду ли говорят или обоврали без вины. Скажи мне, верно те слухи пустили или с зависти позорют? — затаила дыхание.

— Баб, когда беременную меня выгнали из дома, без сменки и копейки, что оставалось? Только наложить на себя руки, а значит — убить сына! Мне некуда было идти, кроме как на погибель. Вы все о том знали, а потому поминали.

Выжить не было шансов, никто даже не пытался вернуть, удержать — наоборот, подталкивали. Разве не так?

— Твоя правда, — согласилась бабка.

— Вот только Богу это стало не по душе, и я уцелела.

И рассказала бабке всю правду о ребенке и о себе.

— Таких, как я, много, полный притон, а сколько на улице промышляют блядством — не счесть. Даже замужние этим подрабатывают. Всем хочется выжить. Уж поверь, ребенок там будет жить хорошо. Да, с чужими бабой и мужиком. Но он будет жить, не зная, что они ему чужие! А разве лучше, когда родные дед с бабкой прокляли его неродившегося? Иль меньший грех — пихнуть в петлю нас обоих? В чем я виновата? В том, что полюбила и поверила? Тогда я не была потаскухой! Одного знала, ему отдалась девчонкой! Кто гарантирован от такого? За что возненавидели? Ведь ребенок не только Сережкин, а и мой! Теперь его нет у нас! И снова плохо, потому что сучкой стала. Им лучше было бы похоронить меня? Ну и это от Господа! Ему решать, кому сколько жить!

— Твоя правда! — прижалась бабка к плечу.

— Вот так и получилось, что судьба всех на свое место поставила.

Рассказала, что случилось с отцом и матерью.

Бабка плакала.

— Давай помолимся за них, — предложила Лельке тихо, добавив: — Мертвого и больную прощать надо…

…Горели две свечи. Женщины молились долго, не вставая с колен. Лишь на рассвете девка помогла бабке подняться и сказала, что похороны отца она берет на себя. Так и сделала. Чтоб лишний раз не расстраивать бабку, домой покойного не привезли, хоронили прямо из морга.

Мать в этом не участвовала. Врачи психиатрической больницы сказали, что ее состояние крайне тяжелое.

Лелька теперь каждый месяц навещала бабку. Случившееся в семье не прошло бесследно для обеих. Всего за месяц девка заметно постарела. Густые волосы засверкали сединой, а вокруг глаз и губ пролегли морщины. Оборвался звонкий смех. Голос стал грубым, хриплым. Лелька уже не напевала беззаботные песни, как раньше, не порхала по комнате и стала курить уже не в шутку.

Раньше она выпивала, но не напивалась до беспамятства. Еще недавно уважала кагор и шампанское. А потом до утра резвилась с клиентами. Тут же она стала пить все подряд, даже водку. И, свалившись под стол, не только обслужить хахаля, не могла дойти до койки. Тогда ее вызвала для разговора Софья:

— Послушай, милашка, сколько будут продолжаться твои запои? Ты здесь для чего? Или мозги посеяла? Думаешь, бесконечно стану ждать, пока совесть сыщешь? Или сразу указать на двери? Только помни, они для тебя уже никогда не откроются! Посмотри на себя, как ты опустилась! Старше меня выглядишь. Страшна, будто двадцать лет замужем прожила. На тебя теперь нет желающих. Все клиенты отказались. Что делать будем? — спросила вприщур.

Лелька сидела, опустив голову.

— Домой хочешь? Держать не стану. Но как ты жить будешь, подумала?

— Все, завязываю! — выдохнула тяжко.

— С чем? — усмехалась бандерша.

— С хандрой!

— Это обещание с похмелья?

Нет! Я знаю что говорю! — Встала резко и пошла в смою комнату. Там долго плескалась в ванне, потом сделала маску на лицо, после пошла к парикмахеру, косметологу, маникюрше. Вернулась яркой, посвежевшей, улыбающейся.

В тот вечер она вернула пятерых хахалей.

Пить Лелька отказалась. Никому не удалось уговорить девку даже на глоток шампанского. Путаны притона были уверены, что больше двух-трех дней девка не продержится и напьется. Но напрасно считали безвольной. Она держалась.

К концу месяца вернула себе всех клиентов и даже новых прихватила, молодых, безусых. Они были нежными, пылкими, смотрели на Лельку восторженными, влюбленными глазами. И девка вспоминала Сергея: «Когда-то и он клялся в любви. Называл единственной, судьбой, чайкой и розой, душой и мечтой. Только куда все это делось? Обманул подлец! И эти не лучше, такие же козлы! Но меня им не провести, я уже совсем иная. Куда уж зажечь, согреть не смогут».