Дмитрий Щербаков - Стерва

— Ладно, я все понял, — ответил тогда Алексей. — Как говорится, действовать по обстановке, да?

— Да, именно так. Ну, тебя насчет этого учить не надо, — Астахов улыбнулся.

— Можете не беспокоиться, Петр Васильевич. Думаю, все будет путем. Конечно, я Марию в обиду не дам. Пальцем до нее никто не дотронется. Это я вам обещаю.

— Вот и отлично!

После обеда Астахов спустился в гараж вместе с Алексеем, проводил его и пожелал ему удачи.

На виллу Алексей приехал поздно вечером. Ночевал возле двери ее спальни. А утром имел наконец счастье разговаривать с ней.

Она вела себя просто, была искренней. Возможно, потому, что раньше не с кем было поговорить по душам.

— Астахов, значит, тебя спас. И, конечно, сразу сам… ну, это… да?

— Что «это»?

— Ну… сама понимаешь.

— Ах, какие тактичные нынче бандиты пошли! Трахнул, что ли? Ты это хочешь спросить?

— Да…

— Нет, не сразу. Он с меня сначала пылинки сдувал. Даже в школу не пускал — вдруг обидит кто. Так я и не получила аттестата зрелости.

— Половой? — усмехнулся Алексей, желая слегка отомстить Маше за свое смущение. Однако она и бровью не повела.

— Нет, милый, аттестат половой зрелости я как раз получила, — сказала она иронично. — Соответствующий экзамен сдавала в восемнадцать лет.

— Сдала?

— Еще бы! Кстати, именно это событие мы с Петром и отмечали, когда ты объявился у ресторана… Слушай, объясни мне одну вещь, — вдруг сменила тон Мария. — Почему тогда наши телохранители не стреляли? Не успели?

— У них не было оружия. Астахов тогда еще не вошел в такую силу, как сейчас. Опасался нарваться в ресторане на обвальный омоновский шмон. Опасался подставить ребят. Этим и воспользовались твои похитители.

— А они почему не стреляли?

— Не хотели войны. Хотели задавить Голована шантажом. А убей они кого-нибудь из его людей, Петру Васильевичу пришлось бы мстить. Иначе — потеря авторитета. Полная.

— Поняла. Скажи еще, ты правда был в «моталке»?

— А что?

— Да ничего! — произнесла Мария с неожиданной яростью. — Просто я потом перечитала все публикации о казанских «конторах», которые смогла найти. Мразь вы. Хуже бешеного зверья. Подонки. Даже у нас в детдоме нравы были мягче!

— Хочешь правду? — тихо спросил Алексей. — Не был я в «моталке»…

— А как же?.. — опешила Мария. — Я читала, что «моталка» брала под контроль абсолютно всех подростков своего района… Заставляла их жить жизнью «конторы», исполнять законы «конторы»… А районов, свободных от «моталок», в Казани тогда просто не было… Ты, наверно, врешь!

— Нет. Я как раз один из немногих, кто «отшился». Понимаешь?

— Да. Так говорят о тех, кто сумел избежать вступления в «моталку». Откупился или… Ты откупился?

— Или.

— Но как ты остался жив? — удивилась Мария.

— А я живуч как кошка. Думаешь, почему я умею драться лучше многих профессионалов? Потому что мне приходилось драться непрерывно. И тренироваться, конечно, тоже. Нас было пятеро в классе, кто имел храбрость «отшиваться». И три девчонки. Ну, били нас… страшно вспомнить. Правда, мы в долгу не оставались. Но сколько нас и сколько их?.. Зато ни одну из наших трех девчонок ни разу не изнасиловали. Ты же небось читала: по законам «конторы» девчонка — не человек. Ее берут, когда хотят, если она не под защитой другой «конторы». Но наших девок «мотальщики» не трогали. Знали: за это мы убьем. Найдем и убьем, чего бы нам ни стоило.

— И вас терпели?

— «Контора» уважает мужество. То есть уважала. Теперь «контор» нет, кажется, уже нет. Теперь мафия.

— Зачем же ты сказал Петру, что состоял в «Кинопленке»?

— Я действительно жил на территории «Кинопленки». И многих оттуда знаю. Вот и решил козырнуть перед вором в законе. Мол, мы тоже не лыком шиты. А вышло вон что…

— Почему ты согласился работать на Астахова?

— Денег захотел! — ответил Алексей резко. — Надоела нищета! И потом, я ненавижу блатных. С детства ненавижу. Из-за этих «моталок», которые насаждали звериные блатные законы, стремились подчинить своему влиянию всю молодежь Казани. А последние два года я фактически только и занимался отстрелом блатных. Под прикрытием авторитета Голована.

— Ты так откровенен со мной… Не боишься?

— Я знаю, кому можно доверять, чувствую. А потом, ты сама со мной весьма откровенна. И еще — я постоянно наблюдал за тобой. Ведь я всегда находился при Головане. Неужели ты меня не замечала?

Мария отвела глаза.

— Я не различаю лица охранников…