Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

- Франсуа! Ты здесь? Ну слава Богу!

Тавернье повернулся к Шарлю от окна и спросил:

- Что случилось? Где ты был?

- Во многих местах,- с непривычной серьезностью ответил Шарль. - И везде пахнет жареным. Похоже, у правительства нет сил предпринять что-то серьезное против мятежников. Я говорил с солдатами ОМОНа, которые блокируют Центр,- они уверены, что наступать им не прикажут, поскольку их дело - бороться с преступностью, а те, кто засел в Центре - это политические противники нынешней власти. Кроме того, в Центре очень много мирных жителей, которые неизбежно пострадают при штурме. Солдаты, как правило, говорят две вещи:"Политики должны договориться между собой" и "Там мирные люди, а в них мы стрелять не можем". Но, старина, мне почему-то все время слышалось третье:"Мы сочувствуем тем людям, которые захватили Центр, и воевать с ними не хотим". Я не могу доказать, что они именно так думают, но слышалось мне именно это. Есть только одно косвенное доказательство: когда я напоминал им, что они воевали в Чечне, где политики тоже не могли договориться между собой, то они говорили:"Ну, это совсем другое дело". Как же их понимать?

- Да, я знал, что в Росии много отсталых людей, которые до сих пор живут прошлым, но я никак не мог предположить такого развития событий,- горячо заговорил Тавернье, словно обращаясь к многочисленной аудитории. День, проведенный в безмолвных спорах с незримыми оппонентами, не прошел даром. - И как иезуитски выбран момент для выступления: страна переживает такие экономические трудности, люди не получают зарплату... Но я не понимаю одного: неужели они всерьез надеются, что их требования будут приняты? Принять их требования - значит совершить государственный переворот, и все это понимают. Разве могут президент, правительство, Госдума пойти на такое? Это будет означать неслыханное унижение демократической государственной власти!..

- Ну, эту государственную власть в России уже не раз унижали,- заметил легкомысленно Шарль, но тут же осекся, встретив гневный взгляд Тавернье, и добавил извиняющимся тоном: - Мне тоже жаль, что у русских все так случилось, старина,- в итоге в стране может получиться полный бардак, и от демократии останутся рожки да ножки. А я, к твоему сведению, тоже за демократию. Но нам надо работать, а не обсуждать, почему дела приняли такой оборот. Мне удалось случайно сделать ударный материал,- совершенно ударный. Давай посмотрим.

Шарль вставил в видеомагнитофон свою кассету и, отойдя и присев на табурет, нажал на кнопку пульта дистанционного управления. Тавернье уставился на экран. Поначалу там проходили уже знакомые ему картины: настороженные солдаты, вглядывающиеся из-за укрытий в дома по ту сторону Садового кольца; легковушки, полыхающие посреди пустынной проезжей части; перебегающие в отдалении вооруженные люди; блестящие глаза и резкие жесты опрашиваемых прохожих. Но затем Тавернье увидел медленно движущиеся из Центра поперек Садового кольца два военных грузовика, которые оператор снимал из-за спин выжидательно застывших военных. Машины подъехали, камера переместилась к заднему борту одной из них, который с лязгом откинулся. Послышались возгласы ужаса и удивления - кузов был наполнен трупами людей, наваленными как дрова. Камера смотрела прямо в опрокинутое лицо одного из убитых, покрытое запекшейся кровью, с закатившимися глазами и разинутым щербатым ртом. Мелькнули слипшиеся от крови волосы другого мертвеца, затейливая татуировка на бескровной руке третьего... Откинулся задний борт другого грузовика, и камера бесстрастно запечатлела в его кузове такую же груду трупов. Разница состояла лишь в том, что убитые были явно бродягами или, как говорили в России, бомжами: на это указывали их отечные физиономии, покрытые застарелой грязью тела, беззубые рты, пыльные волосы, лохмотья, в которые они были одеты. Шарль поморщился:

- Ну и воняло от них - ты представить себе не можешь. И это несмотря на то, что они были уже холодные. Собери в одном месте десятка два наших клошаров, и получишь понятие.

- Никогда не обнюхивал двадцать клошаров зараз,- проворчал Тавернье, не в силах оторвать взгляд от экрана. - Нечто подобное я видел в Бразилии, когда "эскадроны смерти" на свой манер очищали города от нищих. Но никогда не думал, что такое возможно в России. Здесь бродяг просто не замечают. По крайней мере, до сих пор мне так казалось.

- Подожди,- перебил его Шарль,- послушай, что будет рассказывать водитель. Мне удалось записать его рассказ.