Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

- Ловко...- пробормотал он, но с неодобрением в голосе. Не то чтобы он жалел главных фашистов, но убийство, не вызванное самозащитой, было в его глазах нарушением неких главных жизненных правил и вызывало протест. Корсаков понял, что происходило в душе капитана, и похлопал его по плечу со словами:

- Если бы я не стрелял, то тут сейчас была бы бойня. А сейчас смотри - тишь и гладь.

Действительно, люди "фюрера", боязливо озираясь по сторонам, складывали оружие на асфальт и с поднятыми руками плелись к кирпичной стене старого склада, стоявшего напротив административного здания. Сопротивляться никто из них уже не пробовал. Вскоре все они скрылись из виду - от наблюдателей их загораживала складская постройка. Корсаков заметил:

- Я, честно говоря, не ожидал, что он схватится за оружие. Недооценил я его. Ну да ладно - они все трое это заслужили. Как по-твоему, капитан?

- Это не нам решать,- отозвался Ищенко, наблюдая в бинокль за тем, как вышедшие из здания люди Неустроева собирают оставленное оружие. Сам капитан появился в окне второго этажа и, жестикулируя, начал давать какие-то указания. Видимо, повинуясь им, один из его подчиненных забрался в кабину автобуса и быстро отогнал его в угол двора, затем спрыгнул на асфальт, пересек бегом двор, вскочил в кабину грузовика и поставил рядом с автобусом сначала один, а затем, повторив операцию, и второй грузовик. При этом ему пришлось осторожно объезжать своих товарищей, волочивших тела убитых к подвальной лестнице. Лестницу, как обычно в московских домах, защищала от непогоды пристроечка с жестяной крышей. Мертвецов даже не стали убирать в подвал, а просто подтащили к двери в эту пристройку и свалили на лестницу. На асфальте остался, говоря языком оперативников, хорошо заметный "след волочения" - влажная от росы пыль, размазанная под тяжестью трупов, цепочки капель крови и широкие кровавые мазки. Снова загремел динамик, обращаясь к пленным:

- Ну вы, уматывайте отсюда, пока не поздно, и больше не попадайтесь!

Пленные фашисты, видимо, не сразу поняли, что для них все уже кончилось, и потому приказ пришлось повторить:

- Мотайте отсюда, говорю, а то как вжарю из пулемета! Через арку на Кольцо, живо пошли!

Цепочка людей в черном потянулась через двор под арку. Динамик напутствовал их громогласным советом:

- Да побыстрей шевелитесь - сейчас тут такая заваруха начнется!..

Корсаков вполголоса поправил говорившего:

- Надеюсь, что не начнется. Да, впрочем, сейчас увидим...

Округу огласило завывание милицейских сирен. Было видно, как по необычно пустынному Садовому кольцу мчится кортеж машин с включенными мигалками. Вопли сирен донеслись и с другой стороны. Было видно, как через двор перебегают и исчезают внутри административного здания вооруженные люди. В перекличке сирен выстрелов было не слышно, тем более что стреляли из окон фасада, выходившего на Кольцо. Однако возглавлявшая кортеж милицейская "волга" вдруг завертелась на проезжей части, ее капот, кувыркаясь, взвился в воздух, а сама машина, описав несколько кругов на асфальте и чудом не перевернувшись, ударилась боком о столб с грохотом, докатившимся даже до ушей Ищенко и Корсакова. Второй "волге" повезло меньше - она резко вильнула на пробитых шинах и опрокинулась. Несколько раз она, громыхая, перекатилась через крышу и наконец застыла у края тротуара, напротив первой машины. Остальные автомобили кортежа резко затормозили и остановились. Высыпавшие из них люди, пригнувшись, попрятались за корпусами своих машин. Однако они постоянно выглядывали из-за укрытия, стараясь разглядеть, что творится в захваченном доме. Из разбитых "волг" также вылезли люди: из первой - через оставшиеся целыми дверцы, волоча под руки раненого товарища, из второй - ползком через разбитое ветровое стекло. Где-то ухнул гранатометный выстрел, прощелкало несколько автоматных очередей, и на минуту воцарилась тишина, прерванная голосом из динамика:

- Внимание! К зданию прошу не приближаться! Все, кто попытается это сделать, будут уничтожены! За разъяснениями обращайтесь к вашему начальству. Повторяю: при попытке приблизиться к зданию открываю огонь на поражение. Мы отлично вооружены, подумайте о своих семьях!

Шли минуты, а к экипажам машин, выстроившихся в линию на проезжей части Садового кольца, никто не спешил на помощь. Движение по Кольцу полностью прекратилось, и это выглядело зловеще. Однако настроение осаждающих стало еще тревожнее после того, как от ближайшей транспортной развязки донеслись звуки стрельбы, а затем в той стороне поднялся столб густого черного дыма. К тому же выяснилось, что захвачено не одно только административное здание: когда милиционеры попытались пересечь Садовое кольцо, с тем чтобы углубиться в переулки Центра, по ним открыли перекрестный огонь сразу из нескольких домов. Впрочем, стреляли не совсем по ним - их просто отсекали от Центра. Постепенно этот отсечный огонь вынудил их всех перебежать из-под ненадежного прикрытия машин на внешнюю сторону Садового кольца и засесть там в подворотнях, за углами домов, за парапетами подземных переходов. Проникать в дома для ведения огня оттуда милиционеры пока не решались, не имея на то ни приказа начальства, ни собственного особого желания. Судя по всему, в городе происходили куда более серьезные события, чем следовало из уклончивых сообщений начальства, и поэтому никто не хотел до выяснения всех обстоятельств и окончания неразберихи подставлять голову под пули. Милиционеры сразу вспомнили о том, что в последнее время стало принято любые дела кончать миром, и никому не хотелось погибать только для того, чтобы после его смерти правительство все равно согласилось на любые требования террористов.