Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

- Вы останетесь со мной, остальные вниз и по местам.

Залязгало оружие, загрохотали по старому крашеному полу тяжелые ботинки, послышались громкие голоса и даже смех. Весь этот шум выливался на лестницу и, раскатываясь эхом, стихал внизу. Через тесное

пространство дворика бойцы отряда перебегали молча и исчезали среди разнокалиберных построек, окружавших двор здания, в котором сидел Неустроев. Тем временем автобус и два военных грузовика въехали во двор административного здания. Из дверей автобуса и из кузовов машин на асфальт начали выпрыгивать вооруженные люди в черной одежде. Их выкрики достигали даже слуха Корсакова. Тот поморщился:

- Вот идиоты - мало того, что разъезжают по городу с оружием целыми батальонами, да еще и орут, как в кабаке. Отделаемся от них наконец...

С этими словами он вышел в соседнюю комнату, взял там принесенную специально для него снайперскую винтовку СВД и вернулся с нею к окну. Бинокль он отдал оставшемуся при нем бойцу и смотрел теперь на происходящее во дворе через оптический прицел. Ему было хорошо видно, как мнутся и озираются по сторонам выскочившие из машин фашисты, ожидая приказов своего начальника. "Фюрер" Владимир показываться не спешил, однако какое-то указание, видимо, все-таки отдал: несколько человек начали неуклюже ломиться в запертую дверь заднего хода, другие принялись ломать оконную решетку на первом этаже. "Открывай!"- слышались угрожающие возгласы. Корсаков в свое время поинтересовался у "фюрера", как тот собирается захватить свой объект, однако "фюрер" наотрез отказался отвечать. В результате все происходило на редкость вяло и непрофессионально. Корсакову это, разумеется, было только на руку, однако смотреть на чужие бездарные действия всегда неприятно. В тишине квартиры прогремел дверной звонок, и боец, которого Корсаков оставил при себе, пошел открывать. Продолжая наблюдать в прицел происходящее во дворе, Корсаков услышал приближающиеся шаги и, не оборачиваясь, сказал:

- С возвращением, капитан! Бери бинокль - такое не часто увидишь.

Капитан Ищенко последовал его совету. Во дворе продолжалась неразбериха, но кое-какие изменения уже просматривались: дверь под напором нескольких человек, орудовавших кто монтировкой, кто просто прикладом автомата, начала разрушаться. Откуда-то принесли лестницу и приставили ее к лишенному решетки окну второго этажа. Между тем и от окна первого этажа удалось отодрать решетку. Оглушительно зазвенело разбитое стекло, усугубляя общий шум, поднятый атакующими. Глядя на их действия и слушая эти звуки, Корсаков морщился, как от зубной боли. "Вот идиоты...- бормотал он. - Что же там Неустроев медлит? Сейчас ведь милиция приедет или еще что-нибудь стрясется..." Внезапно Корсаков умолк и плотнее прижал приклад к плечу - это "фюрер" наконец соизволил появиться из автобуса. За ним спрыгнули на асфальт те самые два его клеврета, которые были с ним в студии при съемке его выступления. "Фюрер" явно нарисовал в своем сознании эффектную сцену: изувеченная дверь падает к его ногам, и он, шагая по ней, картинно входит в дверной проем. Однако доломать дверь фашистам не удалось. Неожиданно откуда-то с неба, словно глас Божий, голосом капитана Неустроева загремел динамик: "Внимание! Вы окружены! Предлагаю сложить оружие, в случае сопротивления немедленно открываю огонь на поражение. Повторяю: сложить оружие и отойти от здания к стене склада". Подкрепляя прозвучавшие слова, из окон обоих противоположных крыльев здания, построенного буквой "П", высунулись пулеметные стволы - с первого взгляда можно было определить, что их не менее двух десятков. Кто-то предложил сверху - без динамика, но достаточно убедительно:

- Ложите оружие, козлы, а то сверху гранатами закидаем.

Корсаков неотрывно наблюдал за "фюрером", положив палец на курок винтовки. У того на лице вначале изобразилось тупое недоумение и сохранялось довольно долго - даже когда окружающие подручные тревожно и выжидательно уставились на своего главаря. Однако затем лицо "фюрера" исказила гримаса ярости. Он что-то выкрикнул - по его губам Корсаков прочел слово "измена" - и схватился за кобуру. Его клевреты тоже судорожным движением вскинули автоматы. Капитан Ищенко, глядя в бинокль, издал какой-то неопределенный звук, и в этот момент Корсаков нажал на спуск - раз, другой, третий. Над оцепеневшим рассветным городом отчетливо раскатились три выстрела. Ищенко увидел в бинокль, как голова "фюрера" резко мотнулась в сторону, рука со скрюченными пальцами прочертила дугу в воздухе, а по белой стенке автобуса хлестнула струя крови. Тело беспорядочно повалилось к автобусному колесу, а все стоявшие рядом застыли на месте, присев и испуганно озираясь. Один из подручных "фюрера" как бы машинально вскинул автомат и выпустил очередь куда-то в пространство. Вновь зазвенело разбитое стекло, и вновь Корсаков открыл огонь - два выстрела, почти слившихся в один, и затем еще два. Стрелявший из автомата пошатнулся, выронил оружие, весь обмяк и сел на асфальт, затем повалившись на бок. Его товарищ вскинул руки таким движением, словно хотел схватиться за шею, но затем, как бы передумав, на долю секунды замер и тяжело рухнул навзничь. Ищенко видел, что все трое убиты наповал.