Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

Корсаков включил магнитофон, поставил кассету с наклейкой "Криминальное чтиво" и нажал на кнопку "Play". Через некоторое время на экране появился "фюрер" Владимир - в черных отутюженных галифе, черных сапогах, в модной черной рубашке с высоким воротом и с каким-то непонятным серебряным значком на левой стороне груди. Волосы Владимира были тщательно зачесаны на пробор, напряженный взгляд больших и выпуклых серых глаз устремлен прямо в камеру. Из оружия у фюрера имелась только пистолетная кобура на поясе, зато двое его приближенных, сидевших справа и слева от него, вооружились так основательно, что под портупеями, ремнями и пулеметными лентами одежда почти не просматривалась. Помимо автоматов, пистолетов и ручных гранат, которыми обвешались клевреты "фюрера", в углу стоял заряженный гранатомет РПГ-7, а с другой стороны от восседавшей на стульях троицы на полу высился ротный миномет, прихваченный в студию, видимо, для пущего устрашения зрителей. Физиономию одного из фашистов, обрамленную длинными прямыми волосами, наполовину закрывали зеркальные очки, призванные также не столько защищать глаза своего обладателя от яркого света ламп, сколько нагонять страх. Рот террориста был свирепо сжат, и лишь барабанившие по колену длинные тонкие пальцы выдавали волнение. Второй подручный "фюрера" не пожелал скрывать свой облик, но, если не считать зловеще прищуренных глаз и высокомерной ухмылки, его внешность являлась настолько стандартной и мало запоминающейся, что этот борец мог бы спокойно прогуливаться в толпе охотящихся за ним сыщиков, не опасаясь быть узнанным. По-видимому, оператор дал сигнал, так как Владимир дернулся на стуле и начал говорить, буравя взглядом объектив камеры.

- Армия Освобождения России объявляет о захвате центра Москвы,- вещал он. - Именно в этом месте свил свое гнездо гнусный демократическо- сионистский режим, унижающий достоинство русского народа и всячески угождающий всемирной еврейской плутократии...

Далее последовали несколько глупейших антисемитских выпадов и мрачные пророчества о грядущей неизбежной размывании здоровой арийской основы русского народа, если не нанести удар по демократии, которая всегда есть власть буржуев-нуворишей. Корсаков покосился на Неустроева - тот исподлобья смотрел на экран, и на скулах его перекатывались желваки. Оратор же между тем добрался до сути дела:

- Мы налагаем на прогнивший антинародный российский режим контрибуцию в два миллиарда долларов и предостерегаем его от попыток атаковать позиции Армии Освобождения. Мы полностью контролируем центр города, и все люди, находящиеся в нем, являются нашими заложниками. За каждого погибшего бойца Армии Освобождения мы будем уничтожать по сто чиновников правящего режима, не считая тех мирных жителей, которые неизбежно погибнут при обстрелах. Но мирных жителей сейчас быть не должно!- неожиданно выкрикнул "фюрер". - Я призываю всех москвичей, сохранивших человеческое достоинство и ненавидящих режим плутократии, выйти на улицы и присоединиться к нам. Вооружайтесь тем, что отнимете у противника, или просто камнями, топорами, лопатами, и бейте плутократов и их прислужников всюду, где их встретите...

Неустроев крякнул, завозился на стуле и произнес:

- Ну и ну! Это ж вся алкашня вылезет грабить! Море крови будет... Да и потом: мы что, за деньги бьемся?

- Мы - не за деньги,- ответил Корсаков. - А вот наш друг, похоже, за деньги. И он полагает, что мы все должны быть с ним заодно в этом деле. Заработать он хочет столько, чтобы на всех хватило. Что будем делать?

- Нет, я в такие игры не играю,- решительно сказал Неустроев. - Что за херня? На жизнь я себе и так заработаю, не обязательно устраивать для этого такую бойню, как нам тут предлагают.

- Ну и что же, все свернуть?- поинтересовался Корсаков.- Выйти из игры?

- Да не хотелось бы,- задумчиво сказал Неустроев. -Обидно, ведь столько сделано. И так удачно пока все получалось...

Корсаков выжидательно молчал, не мешая капитану размышлять. Впрочем, думал Неустроев недолго и решительно заявил:

- Мое мнение такое: поганую траву из поля вон. Я вам верю, командир, и говорю прямо. Как вы решите, так и будет, конечно, но, по-моему, несправедливо из-за одного идиота гробить все дело и всю подготовку пускать насмарку.

- Ну, положим, что он не совсем один,- заметил Корсаков. - У него есть сторонники, которые его поддержат. Да и основная идея акции принадлежит ему. Честно ли будет отстранять его?