Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

Бывшая певица узнала от Корсакова много интересного, да и сама рассказала ему немало, хотя разговаривала в свойственной ей манере - как бы сама с собой. В конце концов она заметила, что ее собеседник, неплохо осведомленный о жизни русской артистической эмиграции, очень мало знает о жизни тех же слоев внутри страны. Она осмотрела Корсакова проницательным взглядом и произнесла:

- Вы, конечно, военный... Не возражайте - уж я-то, слава Богу, повидала вашего брата на своем веку. Но не простой военный... Ладно, голубчик, ступайте, и дай вам Бог удачи.

Вышедший от хозяйки Корсаков был встречен восхищенными возгласами - еще никому из гостей не удавалось так заинтересовать собой Марину Яковлевну. Корсаков скромно объяснил, что у него со старухой нашлись общие знакомые. Он вообще старался в Притоне держаться скромно и не обращать на себя внимания многочисленных и порой незнакомых посетителей. Точно так же он вел себя и сейчас - сидел в полутемном уголке и читал книжку Ордена куртуазных маньеристов, порой одобрительно усмехаясь. В своем достаточно почтенном возрасте он не испытывал никакой нужды в очках, хотя зрение никогда не берег - читал и лежа, и в полумраке, и в мчащемся автомобиле. Несмотря на все это, он мог часами вглядываться в цель через снайперский прицел, и глаза его не подводили. Поэтому он не покривил душой, когда в ответ на предостережение пробегавшей мимо Альбины:"Глаза испортишь!" - ответил:"Они у меня железные". Когда Альбина, суетившаяся в ожидании прихода гостей, вновь промчалась мимо него, она крикнула на ходу:

- Нет, Витя, они у тебя не железные, а стальные!

И, вновь пролетая мимо, она добавила:

- Стальные, как твое сердце!

Вероятно, такое утверждение объяснялось тем, что Альбина была к Корсакову неравнодушна и так и не сумела забыть их краткий курортный роман в Сочи. Однако Корсаков предпочитал не задумываться над этим, понимая, что при его образе жизни никакие отношения с женщинами не имеют перспективы. Пропустив мимо ушей намек Альбины, он прислушался к шуму в прихожей и понял по голосам, что явились его старинные знакомые - всегда грустный Саша и весельчак Алексей, которые были музыкантами и помогали одному своему знакомому содержать увеселительное заведение - нечто среднее между рестораном и клубом. Их функция заключалась в составлении культурных программ, но на деле культурные программы состояли почти полностью из их песен,- сочиненные Сашей тексты сообща перекладывались на музыку. Доходы от заведения не обеспечивали высокой зарплаты, но компаньоны ценили свободу выше денег, а когда становилось совсем туго, то перебивались случайными заработками.

- Алечка,- рокотал в прихожей Алексей,- к тебе пришли сказочные герои. Александр - это Иван-Царевич, он всегда грустен и питается любовью, а я - его слуги Объедало и Опивало в одном лице. Короче, есть что пожрать?

- Найдется. Вите скажите спасибо,- ответила Альбина. - Он знает, что вы всегда страдаете от недоедания. Зато выпивку небось не забыли принести?

- Алечка, я очень старый человек, но сколько живу - не видел, чтобы люди среди ночи бежали в магазин за едой,- веско заметил Алексей. - А вот за выпивкой - почти всякий раз. Мы решаем самый важный вопрос, а на второстепенные нас уже не хватает. Но не перевелись еще добрые люди, которые готовы накормить музыканта! Где Виктор, где этот прекрасный человек? Я хочу обнять его!

Корсаков вышел в коридор и сразу попал в душные объятия Алексея, который долго щекотал его своей бородой. Саша также застенчиво приобнял Корсакова за плечо. На кухне уже громко скворчали сковородки, возле которых суетились Альбина с Ольгой. Донесся соблазнительный аромат жареного мяса. Саша заметил:

- Пахнет так, что будет чудо, если не приедет Бивнев.

Раздался звонок в дверь. Алексей открыл - на пороге стоял Бивнев, полнеющий светловолосый красавец. Актер осклабился, изображая восторг, и поспешил издать приветственный вопль, широко раскрыв объятия. Алексей холодно произнес:

- Фальшиво сыграно, не верим! Вы радуетесь не нам, а жратве и выпивке, которые надеетесь здесь получить. А что вы сделали для подъема благосостояния Притона?

- Как вам не стыдно, Алексей!- с укором воскликнул Бивнев, заключая сопротивляющегося музыканта в объятия. - Вы же знаете, как я к вам отношусь! Я так мечтал увидеть вас, а вы подвергаете меня каким-то пошлым наскокам, упрекаете меня в бездуховности! Подумайте: меня, Георгия Бивнева,- в бездуховности!