Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

- Командир, да что вы мотаетесь к нам каждый день?- с улыбкой сказал один пулеметчик. - Не бойтесь, мы службу не завалим. Не стоило все это затевать, чтобы потом нас взяли голыми руками.

Товарищ пулеметчика молча всматривался через амбразуру в то, что происходило на Садовом кольце. Корсаков отстранил его и тоже посмотрел наружу. Он увидел нечто вроде народного гулянья - праздные солдаты на той стороне Кольца, кто-то сидит на броне БМП, кто-то подстелил газеты и разлегся на них прямо на асфальте. Среди солдат и боевой техники поодиночке и группками слонялись праздные зеваки, заводя разговоры. Такие же группки зевак выходили на пустую проезжую часть Садового кольца и перекрикивались с мятежниками. "Народ за вас, ребята!", "Дожимайте этих жуликов!" - слышал Корсаков. "А женщины у вас там есть?"- доносились веселые девичьи голоса. Удовлетворенный результатом ревизии, Корсаков спустился во двор и прошел вместе с командиром сектора в перегороженную бетонными блоками подворотню. Там сидел пулеметчик и что-то кричал в щель, опираясь рукой о пулемет.

- Ты не охрипнешь, парень?- спросил его Корсаков. - Ну-ка дай глянуть, что там творится.

Пулеметчик посторонился, и Корсаков в амбразуру осмотрел окрестность. Ничего тревожного или подозрительного он не заметил и с этой точки, а вопившие и размахивавшие руками зеваки внушили ему даже симпатию.

- Вы все-таки особенно близко их не подпускайте,- обратился он к командиру сектора, продолжая разглядывать пестро и легко разряженную толпу, вышедшую уже почти на середину Кольца. - Опасного в них, может, ничего и нет, но никаких братаний быть не должно - от них дисциплина развалится в два счета. Холостыми пуганите, что ли, если потребуется.

Внезапно совсем рядом сверху загрохотал пулемет, и на тротуар со звоном посыпались стреляные гильзы. В первый момент Корсаков подумал, что кто-то, будто услышав его слова, решил отпугнуть чересчур далеко зашедшую толпу. Однако проносившиеся в воздухе бледные иглы трассирующих пуль, искры и осколки, выбиваемые из асфальта, убитые и раненые, повалившиеся на мостовую - все это заставило его отбросить успокоительную мысль. К тому же и пулеметчик заорал в ужасе:

- Охренели, что ли?! Он же боевыми лупит!

Корсаков успел заметить, что стрелок отсекает толпу огнем от внешнего края Садового кольца, принуждая ее держаться на открытом месте - на середине проезжей части, где он мог расстреливать людей совершенно без помех. Слыша за своей спиной дикие вопли раненых, Корсаков опрометью помчался ко входу в подъезд, спросив на бегу тяжело сопевшего рядом с ним командира сектора:

- Откуда он бьет?

- С четвертого этажа,- последовал ответ. - Не пойму, что там случилось, мы же там были минуту назад. Лучшие пулеметчики, я их специально повыше посадил... Что же стряслось-то?

Корсаков огромными скачками мчался вверх по старой широкой лестнице с добротными деревянными перилами и длиннейшими маршами. За ним топали и одышливо матерились бойцы его охраны. Взлетев на четвертый этах, он застал там еще нескольких бойцов с оружием наизготовку, жмущихся к стене. Один из них, морщась, ощупывал задетое пулей предплечье. По рваным дырам в кожаной обивке, пробитым выпущенными изнутри пулями, Корсаков с первого взгляда определил, за какой дверью находился стрелок-убийца. Он отрывисто спросил:

- Сколько их там?

- Двое,- ответили ему и добавили: - Не подойти - через дверь бьет, гад.

В этот момент в квартире за дверью вновь глухо застучал умолкший было пулемет. В промежутках между очередями слышались какие-то возгласы.

- Рехнулся, похоже,- такое бывает,- заметил кто-то. - У нас в Чечне...

- Молчать,- не повышая голоса, скомандовал Корсаков, лихорадочно соображая, что делать. - Двое сразу рехнуться не могли,- сказал он, досылая патрон в ствол "ТТ" и выбирая для разбега позицию поудобнее. Двери он достиг в два прыжка и на излете второго, заложив корпус почти параллельно полу, нанес сокрушительный удар ногой в замок. Дверь косо повалилась внутрь квартиры, повиснув на одной петле, а сам он покатился по паркету, прикрывая себя выстрелами почти наугад. Пулеметчик, видимо, никак не ожидал, что дверь можно высадить с одного удара, и потому еще несколько секунд продолжал стрелять даже после того, как Корсаков влетел в прихожую. Затем через распахнутую дверь, откуда слышалась стрельба и плыла дымка пороховых газов, в коридор вылетела граната и со стуком покатилась по паркету. Однако Корсаков был к этому готов, пнул гранату ногой и метнулся за угол коридора. В дальнем конце коридора грохнул взрыв, завизжали и защелкали осколки. Вновь простучала пулеметная очередь, и затем послышался голос - высокий, неестественно напряженный, словно до предела натянутая струна: