Андрей Добрынин - Кольцевой разлом

- Ну, я же езжу по стране, бываю и в своем избирательном округе,- стал объяснять депутат. - Откровенно скажу вам: в стране очень неспокойно, и обстановка накалилась прежде всего в связи с вашим выступлением. Где-то местные власти еще держат ситуацию под контролем, а где-то уже не совсем. В провинции, в глубинке народ более дисциплинированный, а вот в больших городах и особенно в Москве и Петербурге что угодно может произойти. Вы тут сидите внутри Садового кольца и многого не знаете. По телевидению тоже не все увидишь, потому что оно старается не нагнетать напряжение. Но люди хотят знать больше - вот вчера в Останкино был митинг, произошли стычки с милицией, есть раненые. Толпа в здания не прорвалась, но, может быть, завтра прорвется. Кое-кто видел ваше выступление на видеокассетах или по кабельному телевидению, там вы ругаете ведущие телекомпании за то, что они не дают вам эфир,- вот народ и возмущается. Думаю, телевизионщиков скоро дожмут - они и впрямь зарвались, ведут себя так, будто на них никакой управы нет. Но дело не в этом, а в том, что ситуация в стране может выйти из-под контроля, если ваша акция будет продолжаться...

- Пора с ней завязывать,- требовательно глядя на Корсакова, проскрипел Гамырка. - Вот выступите по телевидению - и все, хватит. Добились своего, и нечего дальше народ возбуждать, а то его потом не остановишь.

- Позвольте, но своего мы как раз еще не добились,- заметил Корсаков. - Вы же слушали наше обращение - там называются наши цели...

- Ну, это явный перегиб, чтоб можно было торговаться,- с понимающей ухмылкой махнул рукой Фигуряк. - Главное-то вы сделали: заявили о себе, стали на данный момент самым популярным лицом в стране, причем это еще до нормального телевизионного выступления. Амнистию мы вам обеспечим, избирательную кампанию развернуть поможем - выходите к народу и берите власть. Выборы мы отложим как раз до этого момента.

- Да, только про нашу договоренность потом не забудьте,- напомнил Гамырка, продолжая сверлить Корсакова взглядом.

- Ну что ж, было очень приятно познакомиться,- поднимаясь из-за стола, сказал Корсаков. Он слышал, как по коридору протопали шаги и вслед за тем с кухни донесся голос капитана Ищенко. - Капитан! Охрана!- рявкнул Корсаков. Через секунду в дверь просунулась встревоженная физиономия Ищенко, а за его спиной виднелись охранники с оружием наизготовку.

- Извините, гости дорогие,- будничным тоном заговорил Корсаков,- беседа была очень продуктивной, но теперь я должен вам сообщить: помимо программы-минимум, у нас есть и программа-максимум, согласно которой мы должны перевешать всех депутатов Думы и их помощников,- Корсаков незаметно подмигнул Ищенко. - Капитан, отведите этих господ во двор и

повесьте их там, - знаете, где выбивают ковры...

Корсаков очень любил книгу "Похождения бравого солдата Швейка", откуда и позаимствовал идею жестокого розыгрыша, рассудив, что ни Фигуряк, ни его клеврет Гамырка Гашека наверняка не читали. Ошалевший вид гостей полностью подтвердил его догадку.

- Что?!- воскликнул депутат. - Да вы что?! Отойдите! Не трожьте!

- Пошли,- рычали охранники, обрадовавшиеся нежданному развлечению. - Сам пришел, гад! Вздернем как миленького! Всем вам скоро висеть!

Они грубо схватили депутата и, не слушая его бессвязных протестов, поволокли вниз. Фигуряк как-то сразу уверовал в серьезность происходящего и отчаянно отбивался, цепляясь за все попадавшиеся на пути предметы. Наконец он принялся в отчаянии просто вопить и стонать без слов, словно рожающая женщина. Издаваемые им звуки, умножаемые лестничным эхом, были полны беспредельной скорби. Когда эти звуки на мгновение стихали, снизу доносилось свирепое бормотание охранников.

Помощник депутата оказал куда более действенное сопротивление, чем его патрон - несмотря на свою видимую тщедушность, он ловко вывертывался из рук, злобно гримасничал и угрожающе вопил:

- Пусти, козлы, волки позорные! Вы чё, оборзели, сучары беспредельные?!

Вас же всех перешмаляют за меня! Вы же все кровью захлебнетесь!

Его рубаха расстегнулась на груди, и Корсаков увидел на бледной нечистой коже многочисленные наколки, и в их числе - многоглавую церковь, напоминавшую знаменитый храм на острове Кижи. Как, однако, Гамырка ни бился и ни вырывался, дюжие охранники все-таки его скрутили и поволокли вниз, награждая по дороге тумаками. Капитан Ищенко двинулся за ними. Корсаков негромко сказал ему вслед:

- Ты там смотри, чтобы они сгоряча их и вправду не повесили.