Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Камчатка

— Вот он, — указал Бондарев на портрет лысого, худощавого человека, — нам помочь должен. Вернее, тебе.

— Мне? Так он же мертв! — изумился Яровой.

— Есть люди, которые не умирают… в делах своих. Вот и этот. Он у нас особые архивы вел, прекрасные описания татуировок оставил. Всех знаменитостей превзошел в этом деле. У него не только рисунок — каждый крючок, каждая линия свое объяснение имеют. Около тридцати громадных альбомов сохранились. В них есть — все. Кому, когда и кто делал эти татуировки. И почему эти, а не другие. Используя альбомы, мы знаємо миграции наших зэков и помимо документов.

— Это что-то новое! — изумился Яровой. — Я еще не встречался с систематизацией таких отличительных признаков. Да еще с расшифровкой кода!

Распахнулась дверь. Появился майор. Вслед за ним двое солдат внесли металлический громоздкий ящик, козырнули и ушли.

Бондарев тщательно рассматривал фотографии в альбомах, сверял с теми, какие привез Яровой. Медленно переворачивались страницы. Рисунки, фото — от них рябило в глазах. К вечеру вчетвером и половины не одолели.

— Знаете, мне кажется, нам не с того надо начинать, — подал голос Бондарев.

— Ас чего? — удивился Трофимыч.

— Дедов наших тряхнуть.

— Да, у них на это память отменная, — вставил майор.

— Сколько их теперь осталось? — спросил у него Бондарев.

— Все те же. Пятеро. Как и при вас.

— Так. Давайте подумаем, кого лучше?

— Мне кажется, из пятого барака, — заглянул майор в свою записную книжку.

— Шило, — отозвался Трофимыч.

— Нет. Он выходил. Нужен постоянный, кто всех знал.

— А может. Дельфина позвать? — предложил майор.

— Но он вор. А нам нужен убийца, — отверг кандидатуру Бондарев.

— Думаю, Гном подойдет. Он и по этой смежной специализации сидит.

— Гном? Верно, он с самого начала здесь! — подтвердил майор.

— Давай Гнома! Только погоди, разговор с ним надо начинать с хорошей пачки папирос, — незаметно для себя перешел на назидательный тон Бондарев.

— С запросами, старый черт, — буркнул Трофимыч.

— А что ты думаешь?! Понадобилась мне однажды его консультация. Положил я перед ним полпачки «Беломора», так он мне только наполовину рассказал. А дело было тонкое. Знаний этого люда — тогда маловато у меня имелось. Дорого мне жадность обошлась. Многое упустил…

С этими словами Бондарев развернул стул. Поставил стулья так, что все сидящие оказались лицом к портретам.

— Это зачем? — удивился Яровой.

— Неписаное правило. Перед портретами этими никто не врет.

— Дешевый трюк, — не выдержал следователь.

Бондарев побледнел. Но смолчал. Он положил на стол коробку папирос «Северная Пальмира». Молча сел.

Вскоре в красный уголок ввели старика. Тот окинул всех удивленным взглядом. Но заметил на столе курево и уверенно подошел к предназначенному для него стулу. Сел.

— Что нужно, Игорь Павлович? — обратился он к Бондареву.

— Помощь твоя.

— Это я уже понял.

— Скажи-ка, Гном, ты «сук» всех помнишь?

Старик скривился так, что его и без того морщинистое лицо стало походить на злую, маленькую фигу.

— Неужели они вас интересуют? Есть более достойные внимания люди.

— На этот раз меня интересуют «суки». В частности, вот этот, — положил перед Гномом фотографию Бондарев.

Бросив беглый взгляд, зэк презрительно поджал губы и сказал зло:

— Пришили! Так и надо.

— Почему «пришили»?

— Вижу, что мертвого снимали.

Яровой удивился, — фотограф старался придать трупу вид живого.

— Ты его знал? — спросил майор.

Гном подошел поближе к окну. Долго рассматривал фотокарточку.

— Лицо навроде знакомое. Но вот кто он? Припомнить не могу.

— Он из воров?

— Нет! Что вы, Игорь Павлович! Иль забыл? Воры «суку» близко к бараку не подпускали.

— Да, но может «мушка» ими сделана? — спросил Бондарев.

— Они одну «мушку» ставили. «Пером» [1] т. е. ножом (жаргон) на жизни…

— А среди убийц он не мог оказаться? — подал голос майор.

— Те сучьего духу тем более не выносили.

— Тогда кто он? Где мог его видеть, покопай ся в памяти, Гном, — попросил Трофимыч.

— Может, водился с кем из моих кентов, Припомнить надо, — чесал затылок зэк. А потом, словно спохватившись, спросил: — А фотографии тулова имеются?

— Есть. Вот посмотри, — подал Бондарев конверт с фотографиями.

Гном, глянув, рассмеялся:

— Во, мой кент делал! Вишь, собачью жизнь выколол.

— Где?

— Да вот цепь. По русалке. До самых сисек. А дальше — не наша работа.