Александр Мазин - Я – инквизитор

Сумерки. Засыпанная рыхлым серым снегом площадка. Руины «горки» — как скелет молодого динозавра. Покосившийся павильон. Рядок голых топольков вдоль металлического забора. Тихое, спокойное место.

Говнодавы штурмом преодолели заборчик и направились к нему, отдуваясь.

— Бегун, бля! Спортсмен! — буркнул один.

— Курить бросай! — посоветовал Ласковин. Возможно, это была ошибка. Потому что трое (исключая «Сосуна») тут же навалились на него. Да, в словесных играх с бандитами Ласковин был неопытен. Зато опытен в другой области. Бойцами говнодавы оказались никудышными. Хрип, сип, сопение. Могучие удары, пинки тяжелыми ботинками. Разохотились молодцы. Можно понять: один получил по почкам от сущего сопляка, второй — по самому дорогому, а тут еще этот «разводящий» устроил вместо денег забег на триста метров. Андрей почти не блокировал, в основном уклонялся. И не забывал поглядывать на четвертого. Тот наблюдал.

«Хорошо бы у кого нунчаки оказались, — подумал Ласковин. — Отнять раз плюнуть, а психологический эффект потрясающий!» Но вместо нунчаку один достал кастет. С кастетом или без, попасть он мог скорее по кому-нибудь из своих, чем по Ласковину. Андрей водил их по пятачку размером примерно шесть на шесть, спутывал друг с другом нырками и уходами за спину и все время «держал» четвертого. Но тот по-прежнему не вмешивался.

Минут через пять щенячьей возни, плотно утоптав снег, говнодавы притомились и остановились. Один потирал кисть, остальные — без повреждений.

— Вам бы ковры выбивать, — «определил» Андрей.

— Что верно, то верно, — неожиданно поддержал его «Сосун». — А ты и впрямь крутой! Чей будешь?

— Свой! — отрезал Андрей.

Намек на дружелюбие тут же испарился из голоса «Сосуна».

— Я как чувствовал, — сказал он. — А вы: сами, сами! Топал бы он (кивок в сторону Ласковина) — и хрен с ним! Адрес нам известен. — И, поворачиваясь к Андрею: — Ладно, крутой! Добавишь от себя еще пятьсот!.. Спортсмен!

Говнодавы гыгыкнули.

Ласковин усмехнулся.

— Расценки у тебя, — сказал он, пряча руки в карманы.

Холодно все-таки, а он без перчаток. А что у вас там в кармашке? А у меня вот… скажем, граната Ф-1!

— Расценки у тебя… — Андрей согнал с лица улыбку: не шучу — предупреждаю! — Пинок под зад, если на троих разделить, — по полтонны? И по висюлькам — еще по столько же? Этак как бы мне на лимон зелеными не накрутить… прямо здесь!

Говнодавы заиграли мышцой, но то была бравада. Ласковина они уже попробовали и сообразили, что может быть больно. В жиденьких мозгах заплескались «прогрессивные» мысли: обрызгать «спортсмена» «паралитиком» и втоптать в снежок толстокожими бутсами.

У «Сосуна» аналогичная мысль тоже мелькнула, кадык задвигался вверх-вниз.

«А что у вас там в кармане?» «А у меня пистолетик бельгийский…» «А у меня гранатка такая крупненькая. Осколочная, противопехотная, радиус разлета… пены три четверти метра!»

— Борзой, — почти ласково произнес «Сосун», — думаешь, мы сами по себе?

— А что, есть другое мнение? — усмехнулся Ласковин.

— Ты про Гришавина слышал?

— Гришавина? Что ж, слыхал про такую… тусовку. Только ты при чем? У серьезной команды и командиры серьезные!

— Думаешь, на понт тебя беру?

Андрей шевельнул плечами. Он не сомневался, что «Сосун» не врет. Но был уверен, что и он, и говнодавы где-то в самом низу иерархии. Конь с ними разберется.

Ласковин медленно (а то как бы с испуга стрелять не начали!) вынул руку из бокового кармана, полез за пазуху, достал визитку, из тех, коими Сипякин снабжал своих, чтобы сыпали вокруг, как репейник — колючки.

«Охранное бюро „Шлем“». Защита… обеспечение… Дорогие, тисненые, под пленкой, прямоугольнички. Достал, выщелкнул под ноги «Сосуну».

— Думаю так, — сказал он. — О том, что пацан-студентик трем героям киздюлей навешал, лучше умолчать. А то… уволят по профнепригодности!

А со мной… договоримся. Увидимся, парни!

И, повернувшись, не спеша зашагал к воротцам садика. Спина его выражала абсолютную уверенность, но сам Ласковин был начеку, и слух его ловил каждый звук: взвизг расстегиваемой молнии, щелчок предохранителя?

Но Андрею дали уйти без помех.

Сделав для надежности крюк, он вернулся к оставленной машине.

— Ну что? — спросил испереживавшийся Виктор. Андрей не удержался, чтобы немножко его не потомить: вынул из-под сиденья магнитолу, воткнул на место (оставлять «Пионер» на виду — искушать судьбу: молотком по стеклу, магнитолу вон — и пусть истошный вопль сигнализации рвет уши владельца), поставил кассетку «Магнитные поля», распечатал банку «коки», отхлебнул.