Александр Мазин - Я – инквизитор

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как парня вычислили!

Позвонили домой, попросили Витю. Трубку Михаил взял, а то сопляк так бы и молчал, пока голову не отрезали бы.

— С кем я говорю? — спрашивает.

— А я — с кем?

— С братом.

— Ах, с братом… Ну так вот, братан… — И сообщили про моральную компенсацию.

Андрей выслушал, помолчал (ну что тут скажешь?), похмурился. Витек держался героем. Прямо Иван-царевич перед решающей битвой. Как в известном анекдоте: подъезжает Иван-царевич к заветной пещере. «Выходи, — кричит, — Змей Горыныч! Выходи, биться будем!» В пещере молчат. Он еще раз. И еще. С третьего же раза отзывается Змей Горыныч. Не из пещеры, сверху. «Биться так биться! — отвечает. — Но зачем же в жопу-то кричать?»

Вот это Андрей ему и пересказал своими словами. И назидательную историю присовокупил, с подробным описанием, что от героя остается, если его бензином спрыснуть и спичку бросить. А также напомнил, что не сирота Виктор Гудимов, что есть с кого спросить, если что не так.

Скис витязь. Притих. И это было хорошо. Если он, не дай Бог, еще раз захочет крутым себя показать — баксами уже не отделаешься.

Скис Иван-царевич. Но еще больше расстроился его старший брат: «Что же делать, Андрей? Подскажи, ты эту публику знаешь!»

Тут Михаил преувеличил. «Эту публику» Ласковин не знал и знать не желал. Его наняли — он работает. Сявки наедут — они с Митяем выжмут из них водичку и сушиться повесят. А там, где уровень повыше, Конь сам бороздит. Авторитет с авторитетом. Публика! Андрей вспомнил, как приехали за товаром в одну московскую фирму. Сели кофе попить (устали, ночь в дороге), а напротив шибздик сидит. Щеки до плеч, ростом Ласковину по плечо, Митяю — по пояс. Сидит, воки-токи из пиджачка торчит. Глядит на мир, как попутай с насеста. Митяй спрашивает: «Работаешь здесь?» — «Нет, — отвечает. — Я — бандит». Верней: «Я — Бандит!» Срань тараканья! Впрочем, жаль, что не все такие. Были бы все — проблем бы не было. Хотя и работы у Ласковина и Митяева — тоже.

«Так, — прикинул Андрей. — Шаг первый — перевести это дело с Витьки на себя!»

«Твои проблемы — мои проблемы!» — сказал в свое время господин Сипякин. Это к тому, что теперь Ласковин — не сам по себе человек, а его, Коня, работник. Значит, если кто ласковинскую «жигуленку» помнет и возмещения потребует, сразу же в поле зрения возникнет третья сторона, охранное бюро «Шлем». А также организация, которой охранное бюро регулярно платит членские взносы. Долю в общак, иными словами. «Твои проблемы — мои проблемы!» И это был не треп. Когда у Митяевой жены сумку в транспорте порезали, Конь в три дня все раскрутил и вернул: деньги, документы, даже сумку новую — в подарок. «„Шлем“ защитит от любых ударов судьбы!» — так написано в рекламе.

— Ладно, — сказал Ласковин. — Попробую помочь. Имей в виду, Мишок, заплатить, скорее всего, придется. Не три тонны, конечно, но придется. Когда срок?

— Сегодня, — ответил Гудимов. — В пять.

Андрей взглянул на часы: пятнадцать сорок шесть. Он позвонил на работу. Сипякина не было. Митяй тоже еще не вернулся. Плохо. С Конем лучше договариваться загодя.

— Значит, так, — сказал Андрей. — На стрелку с Витей пойду я. Попробуем разобраться спокойно. А ты без пятнадцати пять позвони мне на работу и спроси Митяева Николая. Расскажи все как есть и добавь, что я в это дело включился. Пусть с шефом от моего имени поговорит. Да, не забудь сказать, что брата твоего Виктором зовут. (У Коня к собственному имени слабость.) Теперь ты. — Ласковин повернулся к младшему: — Оденься скромно, рот вообще не открывай, будут бить — терпи. Не дай тебе Бог еще раз руки распустить!

— Но я же прав, Андрей! — воскликнул Виктор. — Они же…

— Всё! — отрезал Ласковин. — Был бы ты неправ, меня бы здесь не было. Басню про волка и ягненка в школе читал? Еще вопросы есть?

— Нет, сэмпай!

— Отбываем через десять минут.

От Олега Кошевого до Звездной — еще тот крюк.

Ласковин на всякий случай проявил осторожность: поставил машину не у самого метро, а напротив, по диагонали, во дворе. Сто метров пешком пройти не труд. Некрепкий морозец покалывал щеки. Начинало темнеть: дни в Петербурге зимой короче детских штанишек. Сбоку от метро — толпа на автобус. Пестрые, как елка в дурдоме, витрины киосков.

Гудимов-младший болтал непрерывно. Мандраж.

— Иди водички купи, — скомандовал Ласковин, останавливаясь слева от выхода из метро. А когда парень отчалил, Ласковин повел его взглядом: место людное, но при известном навыке человека можно из любой толпы вынуть. По-тихому. А уж перо вставить — это как пива попить в буфете Мариинского театра. Виктор вернулся через пару минут, принес две банки кока-колы.