Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— До какого времени мастер будет на нижнем складе?

— До вечера.

— А точнее?

— До семи часов вечера.

— Тогда я еще побуду здесь.

— Как хотите, — отвернулся прораб. И вскоре ушел, оставив Ярового один на один с тайгой и бригадой поселенцев.

Следователь медленно шел по участку. Здесь уже прошла вырубка. И прореженный лес еще не оправился от человеческих рук. Вон примятый поваленным деревом куст еще с трудом расправляет ветки. Больно ему. Удар был в пору цветения. А и теперь стонет куст кишмиша. Ягод не будет. Не порадует он нынче косолапого хозяина тайги сладостью своей. Облетели цветы, засохли на обломанных ветках. И стоит куст убогим калекой. Когда оживет? Вернется ли к нему его весна.

А вот и молодое дерево голову — крону опустило. Сохнет. Трактор, приехавший за хлыстами, корни перерезал. Нечем достать воды, далеко до вешних соков земли. И умирает дерево.

Рябинка тоже плачет. Еще бы! В добром соседстве с елью жила. Под ее покровительством выросла. Вместе пургу и мороз переносили. Елка от ветра защищала. Как мать укутывала рябинку в хвойное одеяло свое. Но пришел человек. Окинул ель пристальным взглядом, поставил затес на стволе. Елка вздрогнула от боли. И белую метину топора живицей- смолой залила. Но пришел второй человек и приметил метинку. Пилу завел. Прикоснулся к стволу ели стальными зубами. И застонало дерево от боли. Зеленые слезы-хвоинки на голову и плечи грабителя ронять стало. Но не услышал человек. И, падая, переломила ель подружку свою.

В одночасье умерли.

Ель еще обрабатывали. Лапы ее пушистые на костре сожгли. Ох, и вспыхнули они. Ох, и загудели! На всю тайгу-матушку смертельный крик слышен был. Увезли елку, а рябину на месте умирать оставили. Не нужна она стала. Не сортимент. Не подошла по стандарту…

А это? Яровой наклоняется. Гнездо сойки. Пять яиц. Разбиты? Нет, люди здесь ветки жгли. Погубили и гнездо птичье. Пять соек. Их не будет. Они не успели родиться и окрепнуть. Человеку некогда было ждать. Некогда оглядываться. И погибли пять капель жизни. У тайги отняты.

Аркадий услышал тихий свист. Оглянулся. Это белка бельчат зовет в дупло. Ведь снова человек появился. Кто знает — зачем? Дупло-то чудом уцелело. Дерево оказалось непригодным. Вот и не срубили.

Зверек испуганно смотрит на Ярового черными бусинками глаз. Боится. Но свистит. Страх за детей превысил страх перед человеком.

Яровой медленно пошел дальше. Туда, где все отчетливее слышен голос бензопилы Мухи.

«Надо понаблюдать его со стороны. Самому. В одиночку. Чтоб никто не мешал», — подумал Аркадий и подошел сбоку. Отсюда ему хорошо видно Сеньку. И второго, вчерашнего мужика.

Они работали молча. Один — пилой, второй — топором. Но оба похожи друг на друга. Как человек и тень. Они неразрывно связаны друг с другом.

Вальщик переходил от дерева к дереву, едва глянув на зарубки. Тут же к поваленному дереву подскакивал второй мужик. Взмахи топора короткие, удары — сильные. Ветки тут же ложатся замертво. Несколько минут, и хлыст готов. За это время Сенька свалил еще одно дерево. Быстрее к нему. Передохнуть некогда. На каждую ветку по одному удару топора, по одному выдоху, по одному взгляду. Обработал — быстрее к следующему. Вон какая ель! В два добрых обхвата. Покуда ее обработаешь! Но мужику не внове. Топор в руках звенит, мелькает так, что не углядишь. Лапа за лапой, как перерезанные жилы обрываются. Минуты… И ель в хлыстпревратилась. До безобразия голый.

Едва обрубил верхушку, бегом к другому дереву. Береза — с нею легче управляться.

Сенька уже ольху валит. Та кричит. Пила не слышит. От дерева к дереву торопится.

Но вот кляча подошла. Развернулась к дереву послушно. К комлю стала. Парень закрепил четыре хлыста. Хотел погнать лошадь. Но Сенька остановил.

— Постой!

Парень придержал кобылу.

Бригадир обрубил березовую ветку. Всунул лошади в уздечку.

— Ходи кралей, — хохотнул.

Парень молчал. У бригадира свои причуды. Спросить испугался. Еще облает. А Сенька, взяв у мужика топор, сделал какие-то зарубки по стволу и, повернувшись к парню, сказал:

— Езжай.

Лошадь, поднатужившись, сдернула хлысты. Поволокла их по дороге.

Яровой пошел следом, неподалеку. Не выпуская из вида лошадь. Ведь все остальные кобылы шли без веток. Это он уже заметил. И решил нагнать парня и клячу. Ведь от деляны они ушли уже далеко.

Парень удивленно глянул на приближающегося следователя. И поторопил лошадь. Та не отреагировала. И Яровой, нагнавший парня, теперь шел совсем рядом, бок о бок.