Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни.

— Я…отблагодарить, — краснея до корней волос, тихо сказала Наташа.

— Вы считаете меня подлецом?

— Нет, что вы! — вскрикнула Наташа. — Я считаю вас спасителем моей фирмы!

— Оденьтесь, а я сейчас позвоню начальнику отдела кредитования, чтобы он подготовил все необходимые документы и оформил вам кредит, как можно скорее.

— Боже, как стыдно, — опускаясь на стул и закрывая лицо ладонями, прошептала Наташа.

— Наталия Николаевна, хочу вас предупредить, что кредит, который вы сейчас получите, не спасёт ваш бизнес, вы только на некоторое время оттянете агонию. Вы обанкротитесь даже гораздо раньше, чем думаете. Крах таких мелких бизнесов, как ваш — неизбежен. Буквально через две-три недели инфляция съест все ваши деньги и вы не сможете рассчитаться не только по долгам, но и даже не сможете продать свою фирму по реальной цене — кредиторы заберут её за долги. После дефолта семнадцатого августа, страны Евросоюза, да и не только они, не хотят больше иметь никаких дел с Россией. Зарубежные бизнесмены понесли колоссальные убытки, поверьте мне — не будет больше финансовых вливаний из-за рубежа в экономику России. Сегодня первое сентября. Прошло всего две недели со дня дефолта, и уже, какие разительные перемены в отношениях развитых стран к нам.

— Нет, у меня всё будет хорошо, — дрожащими пальцами торопливо застёгивая пуговицы на блузке, сказала Наташа. — Я просто уверена в этом.

— Ну, что ж, если вы так уверены?…Хорошо, обещенный мною кредит вы сейчас получите, — сказал Виктор и поднял трубку телефона: — Лев Борисович, нужно оформить кредит на двести пятьдесят тысяч долларов и выдать эти деньги хозяйке фирмы «Фемина». Да, я знаю, что мы прекратили выплаты кредитов, но…, - посмотрев на сидевшую в кресле и явно прислушивающуюся к разговору Наташу, Виктор отвернулся и продолжил разговор приглушённым голосом: — «Да, я всё понимаю и поэтому снимите деньги с моего личного счёта. Нет, вы не ослышались. Именно, с моего личного счёта. Всё, разговор окончен».

— Идите в кредитный отдел и можете получать деньги, — подходя к стулу, на котором, с опущенной головой сидела Наташа, сказал Виктор.

— Спасибо, — подняв голову, тихо сказала Наташа. — Вы мой ангел-спаситель.

— Ну, какой из меня ангел? — смутился Виктор. — Просто, у меня есть такая возможность — вот я и помог вам.

— Вы не помогли, вы спасли меня, спасли мою фирму…Господи, Виктор Сергеевич, какой удивительный у вас цвет глаз. Ярко-синий, как шарики ультрамарина. Я впервые вижу такие глаза.

— Не мужские? — с улыбкой спросил Виктор.

— Почему, не мужские?

— Ну, принято считать, что настоящие мужские глаза должны быть стального цвета.

— Ерунда всё это. Настоящий мужчина определяется не по цвету глаз, а по поступкам. Обладатель серого, или, как вы говорите, стального цвета глаз, может оказаться трусом и подлецом, а обладатель карих или вот таких, как у вас, голубых глаз — смелым, добрым и благородным. Я уверена, что вы именно такой мужчина: сильный, смелый, добрый и благородный. Я знала одного мужчину, у которого были серые глаза. Он оказался подлецом. С тех пор я ненавижу мужчин, у которых серый цвет глаз. Виктор Сергеевич, я, пожалуй, пойду. Не хочу отбирать у вас ваше драгоценное время, да и мне надо появиться в офисе и обрадовать своих сотрудников, — сказала Наташа и поднялась со стула.

— Если почувствуете что наступает крах раньше времени, приходите, и я помогу вам. Приходите в любое время, без звонка, без записи.

— Ещё раз большое вам спасибо за вашу доброту, — сказала Наташа и, повернувшись, пошла к выходу из кабинета, а Виктор смотрел ей вслед и не мог оторвать взгляд от её восхитительной фигуры…

…Предварительно постучавшись, в кабинет вошёл начальник службы безопасности банка.

— Я не ошибся? Это сейчас Наташа Селиванова вышла из твоего кабинета? Пролетела мимо меня, как пуля и даже не ответила на приветствие.

— Да, у меня только что была Наталия Николаевна Селиванова. А ты что, знаешь её?

— Знаю.

— Откуда?

— Наташа — дочь генерала Еремеева, а мы с генералом были друзья. Дружили ещё с военного училища, потом, когда поженились, стали дружить семьями. Моя Лиза и Катя — жена Николая, были подругами. Генерал умер в девяносто первом году. Покончил с собой, — поморщившись, как от зубной боли, сказал Александр Михайлович. — Двадцать четвёртого августа. Он стал на сторону ГКЧП, а когда понял, что это авантюра и руководителей путча поместили в СИЗО — застрелился. Я до сих пор не могу в это поверить. Накануне мы с ним встречались, он был бодр и весел. Даже никакого намёка на то, что он хочет уйти из жизни, ни в его словах, ни в его взгляде я не заметил. Так же, двадцать четвёртого августа, покончил с собой и маршал Ахромеев. Говорили, что он повесился, но я слабо верю в эту версию. Боевой маршал, и чтобы свёл счёты с жизнью таким способом?