Сергей Зверев - Охота на шакала

Пришлось Платонову довольствоваться холодными консервами и запаянным в полиэтилен галетным хлебом. Запивал он томатным соком прямо из горлышка пластиковой бутылки. Мало того, что стакан не устоял бы при такой качке на столе, даже зажми его в руках, все содержимое расплещется по каюте.

Как всех, кому подолгу приходится находиться в одиночестве, Платонова окружали скромные напоминания о доме, о прошлом. Перекусывая, он рассматривал фотографии, прикрепленные к деревянной панели под самым потолком. Молодая женщина грустно смотрела на своего возлюбленного с цветной фотокарточки – рассталась она с Платоновым еще два года тому назад. А вот новой подруги жизни яхтсмен так и не нашел. Где-то она теперь? Вспоминает ли о нем? Мефодий вздохнул. Он-то помнил, как хорошо им было вместе, когда он возвращался в родной город. Но проходила всего пара недель отпуска, и вот он уже задумывал очередное грандиозное путешествие, которое требовало от него не только мужества в океане, но и поиска спонсоров, подготовки, оформления документов. Не каждая женщина способна всю жизнь любить мужчину, глядя на его фотографию. Портрет родителей, которых уже давно не было на этом свете, висел ближе к узкой койке. Платонов специально брал в путешествие не копию, а оригинал – пожелтевшую от времени карточку, сделанную пару десятков лет тому назад фотографом в райцентре. Родители до самой смерти безвылазно прожили в провинции. Если не считать трехгодичную службу отца рядовым матросом на Балтфлоте. И вот теперь сын словно отдавал им долг, и отец и мать находились вместе с ним в кругосветном путешествии.

Еще один грустный вздох. Ведь в знаменитое Нахимовское училище Платонов решился поступать, когда остался круглым сиротой. Выбор между Суворовским и Нахимовским предопределили рассказы покойного отца о море. Хоть и служил он на базе обеспечения в Балтийске. На палубу корабля ступал, лишь когда тот стоял у стенки. Учеба в Нахимовском определила всю дальнейшую судьбу Мефодия Платонова. Хорошие ему попались командиры-преподаватели и друзья-однокашники. Он словно бы вновь обрел там семью.

Взгляд яхтсмена скользнул по ряду фотографий и потеплел. На черно-белом любительском снимке был он сам в нахимовской форме, рядом стоял залихватски улыбающийся Виталий Саблин. Эти дни, проведенные в плавании на учебном паруснике, Мефодий знал это точно, ему никогда не забыть. Умирать придет время, вспомнит. А было-то им тогда всего по пятнадцать годков. И все у них еще было впереди. Годы службы развели их в разные концы страны: Саблина – в Балтфлот, Платонова – в Черноморский. Переписывались, по праздникам звонили друг другу. Ну а потом из-за травмы Мефодия отправили в отставку. И именно Виталий Саблин потратил свой драгоценный отпуск на то, чтобы приехать к другу по Нахимовскому училищу, поддержать его в трудную минуту. А ведь не каждый морской офицер выдерживает, когда его раньше времени списывают на берег. Многие спиваются. А вот Саблин помог другу выстоять, заставил поверить, что все теперь у Платонова только начинается. Как сказал Виталик, так и случилось. Это Саблин дал ему мечту.

– Эх, Виталик, – проговорил Мефодий, глядя на старую фотографию. – Давненько мы с тобой не виделись. Последний раз ты меня с днем рождения поздравлял, и то повонил на две недели позже… Но я не в обиде, понимаю, какая у тебя служба. Будем считать, что я пью за твое здоровье.

Платонов приподнял бутылку с соком, а затем влил себе в горло остатки.

– Вот вернусь из кругосветки, обязательно встретимся. Тогда и выпьем по-настоящему. За жизнь поговорим. – Платонов захрустел, комкая пластиковую бутылку.

Яхтсмен аккуратно запаковал в мешок для мусора то, что осталось от ужина, и уложил в ящик. Мефодий никогда не позволял себе выбрасывать в море жестянки, пластик, неизменно избавлялся от мусора на борту при заходе в очередной порт. Тот, кто по-настоящему любит и понимает море, именно так и поступает.

Пару минут заняли записи в судовом журнале. Их Платонов сделал аккуратным почерком, несмотря на страшную качку – тоже результат нахимовского прошлого. Но и после этого еще не пришло для профессионального путешественника время спать. Мефодий привинтил струбциной к краю столика видеокамеру, направил ее объектив на себя. Теперь она наклонялась вместе с яхтой, и потому изображение на экране оставалось постоянным. Одним из условий спонсоров, давших деньги на кругосветное путешествие, было создание документального фильма, вот и приходилось каждый вечер начитывать на камеру свои впечатления, рассказывать о преодоленном участке пути. Снимал Платонов и днем. Потом все материалы предстояло передать профессионалам-документалистам, чтобы те кое-что досняли и изготовили фильм.