Александр Шувалов - Переводчик

– Я попросил бы меня не перебивать, – казенным тоном попытался продолжить оскорбленный, но его тут же опять перебили.

– А к чему газетные вырезки?

– А к тому, что в них слова благодарности неизвестным российским олигархам, в которых наконец-то проснулась совесть и они сподобились анонимно помочь больным деткам в Москве, Казани, Владивостоке и кое-где еще. Научитесь, наконец, читать, друзья мои, и, может быть, повторяю, может быть, вы осознаете всю порочность ваших подозрений и величие моего подвига.

– Тогда откуда это? – спросил Лопатин.

– Это отдельная история. Когда финансист Вайнерман угостился моей фирменной «фантой» с почти невинными пищевыми добавками из старых запасов, он честно и откровенно признался в том, что на протяжении трех лет исправно обворовывал фирму господина Малыгина. Так что вот это, – он театральным жестом указал на лежащие на столе бруски, – отмытые, то есть изъятые у воришки, средства – ни в коем случае не факт мародерства, а честные боевые трофеи... Уф-ф, замотался я с вами бодаться, попрошу налить.

Выпили в полном молчании.

– Ну, Саня... – покачал головой Бацунин.

– Ребятам заплатил? – поинтересовался Сергей.

– Считаю ваш вопрос оскорбительным, – гордо ответствовал Котов и стал в позу, как ему представлялось, оскорбленной невинности.

– Вайнерману что-нибудь оставил? – спросил Лопатин.

– Хрен ему, еще наворует. Ну, что думаете?

– Думаем, прежде всего, что ты, Саня, жулик еще почище Арнольдика будешь.

– А по основному вопросу?

– А по основному вопросу я думаю, что бабки придется взять, – подытожил общее мнение Бацунин.

– Чтобы Саня не обиделся, – ехидно добавил Волков. – Амнистия, Саня, радуйся.

Амнистированный тут же предложил за это дело выпить и даже сам взялся разливать.

Разошлись под утро, изрядно поддатые, неся с собой нежданно привалившее богатство в позаимствованных у хозяина дома пластиковых пакетах, как картошку с рынка. Уже во дворе, грузясь в дежурную машину из росмедовского гаража, Котов со всей дури грянул «Владимирский централ». Так и уехал домой, с песней.

Весь следующий день, субботу, Волков отсыпался и приходил в себя после выпитого накануне (по самым скромным подсчетам, выходило почти по два литра в одно лицо), а в воскресенье с утра встал пораньше, помахал руками-ногами и отправился гулять по Москве.

К счастью, остались еще в столице заповедные места, не загаженные офисными, коммерческими, развлекательными центрами и прочей лабудой, как грибы после дождя проросшей на месте снесенных зданий века позапрошлого и позапозапрошлого. Выступал тут недавно один деятель по ящику, бойкий такой, в галстучке, и бодренько так чирикал о том, что старая Москва себя изжила и надо идти в ногу со временем... С каким, в жопу, временем? Попробуйте себе представить, что в Лондоне сносят Тауэр или Вестминстерское аббатство, а на освободившемся месте возводят очередной супермаркет, объясняя это назревшей необходимостью обновить лицо родного городка на Темзе (и стыдливо замалчивая, что папашка покойного плейбоя Додика аль-Файеда уже заслал денежку в оркестр)? Представили? Вот то-то же. Точечная, мать их, застройка, символизирующая... символизирующая, что им бабла очень хочется нарубить, и срать они хотели на ту Москву с Триумфальной арки! Извините, однако, за грубость и неформальную лексику, просто наболело.

После прогулки Сергей заехал в «Молодую гвардию» на Полянку и прикупил наконец-то Джерома и О. Генри, в подлинниках, естественно. Давно хотелось перечитать.

Вечер был томным. Сначала поговорил по телефону с родителями. Оба приглашали приехать и встретить с ними Новый год в Питер и Ростов. Сергей поблагодарил и отказался. Ему что-то захотелось смотаться в Дублин. Был он там пару лет назад, и городишко ему очень даже понравился, тихий такой, умиротворенный, и народ донельзя приветливый. Решил развеяться, короче, благо до 15 января возвращаться в родное бюро переводов просто не имело смысла.

Остатки вечера провел, перечитывая в свое удовольствие «Трое в лодке» Джерома, попивая чай с вареньем и хихикая.

Только засобирался наутро в понедельник ехать выкупать билеты, как зазвонил телефон. Все тот же идиот, с тем же вопросом: «И где я?» – «В жопе, по-прежнему в жопе».

Вернувшись вечером после обязательной шпионской пробежки, нагулявший здоровый аппетит Волков соорудил гигантский бутерброд с ветчиной и присел к компьютеру. Прочитал, посидел, подумал, порисовал на бумаге какие-то схемы. Затем сжег бумагу в пепельнице (конспияция, батенька) и выбросил пепел в унитаз. Затем решительно направился к телефону.