Петр Катериничев - Охота на медведя

— Мы с вами практичные люди, не так ли, Валентин Сергеевич?

— Я — да. Вы — отчасти.

— Так вот: я вам сделаю предложение, которое вы не захотите отклонять.

— Послушаем.

— Так вот: рынок мы вывели вверх. Завтра вольем еще двадцать лимонов, послезавтра — сорок, в пятницу — семьдесят... — Гринев врал вдохновенно, с тем уверенным спокойствием, с каким умеют сочинять только гении и дети: «если я так все себе представляю, значит — так и будет». — А дальше, при такой динамике... И при такой поддержке... Вы же биржевик, сами понимаете, что будет дальше...

Гринев смотрел Савину прямо в глаза. Зрачки Валентина Сергеевича не туманились, не горели азартом — они мелко-мелко трепетали... Гринев понимал это большое искреннее чувство...

— Ты хочешь сказать... — Голос Валентина Сергеевича чуть сорвался, захрипел, он прокашлялся, сделал вид, что это для него обычное дело, дескать, дымом поперхнулся... — Ты хочешь сказать, что я... играю не за ту команду?

— Именно об этом я и толкую.

Савин задумался. Произнес:

— Может, ты и умен, Гринев. Но — простоват. При таких позициях — что тебя понесло на квартиру этого... Мурдина?

— Он убил моего отца.

— И только?

— Только?!

— Ты ждал несколько месяцев, а может быть, даже лет, чтобы начать ту игру, какую ведешь сейчас. И не мог не понимать, что все в одно мгновение полетит псу под хвост, если... Да уже полетело! Ты нам сделал такой подарок своим появлением там!

— Вы планировали лишь устранение девушки? И мою подставу под ее убийство?

— Да. Про Мурдина никто не подумал. Кроме вас, милейший Олег Федорович.

Мурдин отзвонился... ну а дальше вы знаете. Если пионер ползет к краю крыши, кто удержится, чтобы его не подтолкнуть? — Савин хохотнул. — Два пионера.

— Марк Захарович давно был у вас на контакте?

— Марк Захарович? Кто это?

— Розен.

— Не знаю я никакого Розена. Мелочами занимался...

— Ален?

— Ты и это выяснил?

— А то. Структуры работают.

Савин собрал лоб морщинками, покачал головой:

— Нет. «Структуры» т а к не работают. Максимум, что ты использовал, — это возможности Борзова и какие-то свои. — А кто сказал, что мои — хуже?

— Никто. Но — упрямый факт: ты сидишь здесь манекеном и не знаешь, в какой момент тебе свернут шею.

— А вы — знаете, когда такой момент придет?

— Будь уверен.

Нельзя сказать, чтобы Гриневу было уютно чувствовать за спиной молчаливого Славика. Тот и вправду , люб ил тишину: от стоящего сзади мужчины не исходило ни звука, но присутствие его ощущалось как нечто тягостное. Олег догадывался, что это... Но — выбора не было.

Олег пожал плечами:

— И тем не менее... рассмотрим варианты?

— Попробуй.

— Вариант первый. Фатальный. Итак, меня убирают — сразу или в камере изолятора после громкого ареста с обвинением в двойном убийстве на почве ревности, возможно совершенном в состоянии аффекта и с особой жестокостью.

Кроме главной цели — моего устранения — преследуется вспомогательная: все люди, так или иначе связанные со мною реально или иллюзорно — версиями прессы и телевидения, — оказываются... скажем мягко, в неловком положении. Место убитого Медведя никто занимать не поспешит. Вы поставите на него покладистого человечка, который и будет тянуть резину... А рынок снова рухнет, на этот раз надолго. Но не навсегда. Его поднимут неспешно через полгодика, когда политическая игра будет сделана. При таких раскладах — вы надеетесь еще и хорошие пенки снять с биржи: не впопыхах, зато надежно. Так?

— Возможно.

— Что еще вам обещали, Савин? Место в правительстве? В администрации президента? В ближней свите олигарха Обновленского? Или — Грейса? Помните песню «Машины времени»? «Обещаньям я не верю и не буду верить впредь, обещаньям верить — смысла больше нет...» Время бежит, а ничего не меняется...

— Не нужно кормить меня нудными аксиомами, Медвежонок.

— Не буду. Вы все учли, кроме мелкой мелочи: то, что вы посчитали с моей стороны игрой, на самом деле — со стороны людей, какие за мною стоят, — четкая, спланированная акция, финансовая, организационная, политическая. И мое устранение ничего уже не изменит. И рынок поднимется в течение трех биржевых дней следующей недели и будет стабилизирован полностью, всерьез и надолго.

Кстати, Савин, вы знаете формулу успеха?

— Да.

— А именно?

— «Не стой под стрелой».

— Это пассивная формула.

— Но действенная.

— Действеннее другая: какое бы положение ни занимал человечек на доске, нареченной жизнью, будь он глупым, бесталанным, серым, у него всегда есть шанс быть в этой жизни победителем. Для этого нужно лишь присоединиться к победителям.