Петр Катериничев: Огонь на поражение

Линда делает еще глоток. Нет, спиртное не расслабляет. Раздражение… напряжение… Возвращается к столу, садится. Улыбается своим мыслям. Она знает, что ей сейчас нужно.

— Новенькая?

— Да?

— Жду тебя через минуту. Ты умеешь стенографировать?

— Да.

Линда отпускает кнопку селектора.

Девушка входит, плотно прикрывает за собой дверь, замирает перед столом.

Линда нажимает кнопку под крышкой стола, — замок двери беззвучно запирается.

Девушка стоит с блокнотом и карандашом в руке. Линда медленно рассматривает ее с головы до ног. Произносит с улыбкой, еле слышно:

— Как зовут?

— Александра… Саша.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

Линда прикрывает глаза, крылья носа трепещут.

— Сними одежду.

— Что?

— Раздевайся. Совсем.

Девушка покраснела — щеки, лоб, шея.

— Зачем? — едва выдохнула она.

— Я так хочу.

— Вы же сказали, что нужно стено…

— Это подождет. —Линда кладет на блестящую поверхность стола запечатанный целлофановый пакет:

— Мне предложили партию французского белья. Хочу, чтобы ты примерила. Мне нужно видеть, как это смотрится.

Линда произносит это с мягкой улыбкой. Девушка перевела дыхание.

— Хорошо. — Подняла руки, начала расстегивать блузку.

— Отодвинь среднюю створку шкафа. Это зеркало.

Зеркало — огромное, подсвеченное невидимыми матовыми светильниками. Девушка разделась перед ним донага. Распечатала пакет, надела коротенькую, до пупа, маечку, белые гольфы. Больше в пакете ничего нет.

— Надень туфельки и пройдись, — приказала Линда, Она нажала еще какую-то кнопку, — в комнате зазвучали мерные удары метронома.

— Умница. Ты умеешь ходить. Училась?

— Три года назад, на курсах манекенщиц.

— Белье тебе идет. Девочка-недотрога… Ты мне нравишься. Подойди к столу.

Линда встает из-за стола. Оказалось — одежда на ней только сверху: блузка, жакет. И больше ничего. Только короткие черные сапожки.

— А я тебе нравлюсь?

Подходит к девушке, в одной руке у нее стек, в другой — ремешок с ошейником.

Саша застывает на месте. Шепчет одними губами:

— Нет… Пожалуйста… Нет… Стучит метроном. Гулко, громко.

— Да. Я этого хочу.

Ошейник со щелчком замкнулся на шее девушки. Линда прислонилась ягодицами к столу, широко расставила, ноги. Резко дернула за поводок:

— Ну! На колени! Я жду!

Девушка опустилась на колени, подняла заплаканное лицо:

— Я никогда этого не делала…

— Что-то всегда происходит впервые, — усмехнулась Линда, жестко притянула девушку за волосы, откинулась чуть назад, прикрыв глаза, покусывая губы.

— Да… Вот так… Да…

Саша плачет, уткнувшись лицом в подушку. На ягодицах и спине красные полосы — следы ударов стеком или узкой плетью. Рядом — искусственный член. Линда расслабленно сидит в кресле напротив, курит сигарету.

— Сегодня ты свободна. Завтра и послезавтра — тоже. А в пятницу придешь в это же время. И принесешь мне букет ивовых прутьев. Тонких, свежих ивовых прутьев…

Линда встает с кресла, бросает на кровать рядом с девушкой пять стодолларовых банкнотов.

— Ты мне очень понравилась. Очень. А теперь — одевайся и марш отсюда. Мне нужно работать.

Линда сидит за столом, сосредоточенно разбирая бумаги. Девушка, полностью одетая, подкрашенная, подходит к двери.

— До свидания, — произносит она тихо, словно задаст вопрос.

— В пятницу в десять, — поднимает голову Линда. Лицо ее на мгновение смягчилось. — И не забудь про букет…

Саша вышла из здания офиса. Походка ее неуверенная, а по покрасневшим векам, несмотря на макияж, видно, что она плакала.

За ней из машины наблюдает человек — черная шляпа, длинный черный плащ, темные очки. Поднимает трубку радиотелефона, набирает номер.

В кабинете Линды мелодично запел зуммер. Поднимает трубку.

— Ты?! Надо же, пропажа!.. Рада? Да я просто счастлива… Сейчас? Прямо сейчас?.. — Щеки Линды порозовели, она облизнула губы. Голос ее чуть сел от волнения:

— Ну конечно, раз ты хочешь… Пять минут… Я просто отменю встречу.

Я от тебя без ума, ты же знаешь!..

Линда кладет трубку. Набирает номер.

— Что с «Юнион трек»? Не надо оправдываться. Я это предвидела. Хорошо, еще сутки. Но — ровно сутки. Если не будет сделано, можете считать себя свободными.

От работы? И от жизни тоже! — Линда нажимает отбой, вскакивает из-за стола, бежит к зеркалу, вытряхивает сумочку — хватает лихорадочно и помаду, и щетку для волос. Глаза ее блестят, крылья тонкого носа раздуваются в предвкушении небывалого наслаждения…