Петр Катериничев - Беглый огонь

Раскаленный дым проникал в легкие, душил, жег наждаком горло. Я попытался потянуться туда, вверх, к свету, чтобы вздохнуть, и — очнулся.

Лицо было мокрым от пота, сердце стучало часто-часто, словно билась в руке пойманная рыбка; и тут я ощутил опасность. Близкую.

Кто-то медленно, осторожно, беззвучно приближался ко мне. Так беззвучно, как приближается змея, стелясь между камнями, перетекая возвышения и впадины и оставаясь для жертвы невидимой и неотвратимой.

Я не слышал приближения противника, но я его чувствовал. Лежал, по-прежнему отвернувшись к стене, расслабленно, но лошадиная доза адреналина уже разносилась потоком крови по мышцам, делая тело стремительным и резким. Он был рядом. Пора.

Оттолкнувшись от стены, я подал корпус назад с разворотом и резко выбросил локоть. Раздался противный хруст. Я уже перескочил через лежащего рядом затаившегося мужичка и ринулся к упавшему на пол жилистому белобрысому субъекту.

Поздно. Страх сыграл со мной шутку: удар оказался настолько силен и точен, что раздробленные кости переносицы вошли белобрысому в мозг. Зрачки глаз уже ни на что не реагировали. Я склонился над противником; рука его сделала слабое, скорее инстинктивное движение, стремясь коснуться моего бедра, я ударом ладони припечатал ее к полу. По телу жилистого пробежала скорая судорога, и он затих навсегда. Ладонь разжалась; в руке новопреставленного оказалась раскрытая и разогнутая булавка, с виду — обычная английская булавка, какие продают в любой галантерее по пятаку за десяток.

Но нужна она была вовсе не для того, чтобы поддерживать обвисшие штаны.

Внимательно осмотрел изделие: в жале иголочки имелось микронное отверстие, из которого, при попадании «в среду», выделяется смертоносный яд. Вполне подходящей «средой» для погружения иглы является человеческое тело. Тонкая, однако, работа.

И этот парниша вовсе не кустарь-одиночка, а профи. Странно, но никаких чувств по поводу его устранения я не испытал: на войне как на войне. Жаль только, что поединок был так скор и фатален: разговорить бы его…

Этот раунд остался за мной, и я совсем не был уверен, что не проиграю следующий. Пока инициатива на стороне противника, которого я не знаю и даже предположительно не могу очертить его контуры. Как в старом анекдоте: в какой руке монетка? Загадывающий начинает раскрывать и закрывать одну ладонь со словами: «Пошла подсказка». Подсказка в моей нынешней ситуации состоит в том, что против работают отнюдь не дилетанты. И вся подлючесть ситуации читается единым духом, как надпись на заборе: они меня уже нашли, я их — нет. Бывает хуже, но реже.

Занятый философичными рассуждениями, я не забыл детально обшмонать мертвяка. Парниша «приземлился» в «Кресты» чистым и стерильным, аки птенец птеродактиля из спиртовки Петербургской кунсткамеры. Ничегошеньки. Ни микрофона в пуговице, ни кинжала в подошве. Мужчинка шел на совершенно конкретное задание с самыми сугубыми и точными намерениями. К утру врачи, обнаружившие мой остывающий костяк, честно и в полном соответствии с клятвой товарища Гиппократа констатировали бы смерть от острой коронарной недостаточности.

Ничего. Кроме недавно начатой пачки импортных сигарет и чирочка со спичками. Вряд ли вертухаи по доброте душевной оставили ему при шмоне курево: на крутого братского авторитета он не похож. А это означает… А это означает, что пачку ему передали недавно. И не пустенькую, а с инструкциями. Которые он и пустил в трубу посредством дыма. Отсюда противный и нелицеприятный вывод: двери домзака для тех, кто твердо решил меня устранить, открываются так же легко, как дверцы пляжных кабинок. И попытку они повторят. Скоро.

Последнее соображение наполняет мою смятенную душу терпкой тоской. На чистом автопилоте вытягиваю из пачки сигарету, присаживаюсь на нары и чиркаю спичкой. Затягиваюсь глубоко и сладко; правы были киники: в каждой неприятности можно найти что-то хорошее. Например, пачку сигарет. Как там у классика? «Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день…» Вот только билета на самолет нет. Ни с серебристым крылом, ни с зеленым. А вот «One Way Ticket» — билет в один конец, мне могут выписать скоро и без сантиментов. Выкуриваю сигарету до фильтра. Теперь самое бы время позаботиться о свежести моего дыхания. Пережевать кусок медной проволоки, благо она без сахара.

Многие в камере не спали. Но и признаков жизни не подавали. Сопели себе тихо в две ноздри. Грохнуть человечка здесь проще простого, вот только вопрос: поверит ли опер, что тот сам упал с лампочки? Мне — нет. Тем более недоброжелателей у меня здесь по крайней мере трое.