Петр Катериничев - Беглый огонь

— Разве мы не знали о будущих напрягах и не учитывали их при подготовке действа? Давайте не будем лукавить, Филин. Я для этого слишком стар.

— Скорее, опытен.

— Пусть так. Хватит обнюхивать друг друга, как псы в стае.

— Пусть так, — в тон ему повторил Филин. — Что ты хочешь знать, Ильич?

— Знать я ничего не желаю, — не сдержался Панкратов. — Я — служилый пес на длинном поводке. И ничего иного, как гонять дичь, в этой жизни не умею. Мне нужна постановка задачи или подтверждение ее отсутствия. Как там у космонавтов?

«Все системы функционируют в рабочем режиме».

— Лукавишь?

— Самую малость.

— И ты поверишь в «рабочий режим»?

— После проведенной «артподготовки» такого масштаба — нет. Но что это меняет?

Филин внимательно посмотрел на Панкратова:

— Хорошо. Ты осторожен, как колдун на углях. Ильич, что тебе более импонирует, игра или покойная старость?

— По возможности — и то и другое. Мы оба алкоголики, наркоманы игры. От покойной старости сыграем в ящик куда быстрее, чем от пули. Истрепанным за жизнь нервам нужен допинг.

— Ну что ж… Я рад, что в этом ты откровенен со мной. — Филин не спеша достал из коробки сигарету, прикурил, прищурился:

— Я готов сделать тебе предложение.

— Которое я не смогу отклонить?

— Именно так.

— Если я правильно понимаю, я не смогу и не выслушать предложение?

— Ты правильно понимаешь. Обычно достоинства людей — их же недостатки. И наоборот. Ты слишком умный, Ильич, чтобы уйти отсюда живым после нашего разговора, если не примешь новые реалии, как выражался Меченый.

Желтые, тигриные глаза Панкратова прищурились, как у затаившегося зверя.

— Я вовсе не желал тебе угрожать, Ильич. Просто констатирую факт. Так сказать, вношу полную ясность. Ты же профессионал, поэтому изволь понять правильно.

— Я все понимаю правильно, Филин. Вот только капканов не люблю.

— А кто любит? Но жизнь такова, что все мы… — Филин махнул рукой, но не сокрушенно, а скорее так, словно привычно отгонял назойливую муху. — Как бы ты поступил на моем месте? Аналогично. Факт. Ну а играть в пионерские клятвы и прочие советы дружины поздновато. Ты ведь все понял.

— Насчет твоей игры?

— Да.

— Не все. Только то, что ты ее ведешь. И довольно давно, — произнес было Панкратов, да запнулся, замолчал, показал взглядом на стены.

Филин рассмеялся искренне, от души:

— Нет, родная контора умела воспитывать кадры! Деловые разговоры не вели даже под журчание струй в поселковом зачуханном сортире! Не боись, Ильич! Как говорили в деловых семидесятых: «Все схвачено». Да и мой характер ты знаешь: я отличаюсь скорее крайней недоверчивостью, чем благодушием, рассеянностью или разгильдяйством. И «чистоту» сего кабинета блюду пуще, чем девица кавказской национальности — целомудрие. — Помолчал, спросил:

— Итак, ты готов выслушать предложение?

— Да.

— Я хочу, чтобы ты понял, Степан Ильич, что в твоем положении ничего и не поменяется, кроме оплаты. Она возрастет существенно. Твой разовый гонорар за эту, конкретную операцию составит… — Филин не удержался от того, чтобы сделать театральную паузу:

— один миллион долларов. Как цифра?

— Хорошая.

— Ты хочешь узнать, сколько получу я?

— Нет. Меня устраивает названная сумма. И… Хватит проверять меня на вшивость. Это как-то по-детски.

— О'кей. Нарекание принято. Тогда идем далее по тексту?

— Я хотел бы только одно уточнение.

— Да?

— Почему вы мне делаете предложение, вместо того чтобы… У вас, Геннадий Валентинович, карты на руках, и вы меня могли просто устранить «по ходу пьесы».

Миллион — это солидные деньги.

— Но ведь «жизнь кончается не завтра», как пела милейшая Алла Борисовна лет двадцать назад.

— Никто не знает, когда она кончается.

— Но надеяться не вредно, не так?

— Так.

— Бог располагает, а человек предполагает. А также рассчитывает. Вот и я рассчитываю прожить еще лет эдак двадцать пять. А то и все тридцать. После проведения данной операции мне предстоит покинуть родную землю, и, признаться, сделаю я это без сожаления: надоело.

— Мне тоже?

— Естественно. А что мы с тобой умеем делать, любезный Степан Ильич? Только интриги строить, и ничего больше.

— Если это считать интригами…

— Я в широком контексте. И" как ты правильно заметил, без допинга действия мы с тобой скоренько одряхлеем и скопытимся. Ты следишь за моей мыслью? Прямой расчет: во-первых, устранять тебя неразумно, потому что мне нужно будет докладывать что-то патрону, а в отделе собственной безопасности те еще орлы, им тоже выслужиться хочется… А патрон, как ты знаешь, тратит на них самые кругленькие суммы, а порой и самолично любит вникать в мелочи и неувязки… В шпионов не наигрался в детстве, пижон! Во-вторых, закрутим мы с тобой на новых землях любезное сердцу и уму дельце: старый друг лучше новых двух, а? Складно излагаю?