Петр Катериничев - Беглый огонь

— Во-вторых, он был в презервативе, так что злой заразы можно не опасаться… — Я выдержал еще один взгляд и закончил, на этот раз вполне серьезно:

— А если без прибауток, то да: мне нужно было выбрать момент. Без этого бы и тебя не вытащил, и себя не уберег. Ребята ведь не новички в душегубстве, а?

— Нет, — тихонечко, как выдохнула, произнесла Ольга.

— Вот так. Мораль: с кем поведешься, от того и огребешь. Надеюсь, у тебя нет иллюзий насчет дальнейших действий твоих заклятых дружков, буде они вживе?

— Какие тут иллюзии! Выпотрошили бы, как зайца в мясной лавке, да выбросили.

Ну что ж, это речь не мальчика, но и не девочки. Насчет ее пролетарского прошлого я был прав. Это сближает: трудное детство, деревянные игрушки, речевки в пионерлагерях: «Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд!» А все же любопытство гложет, и я интересуюсь как можно невиннее:

— Кстати, велика ли сумма аудиторского спора, — киваю на трупы, — что школьные дружбаны так вызверились?

— А твое какое дело? — сразу насторожилась Ольга, невольно отодвигаясь. — Хочешь продолжить дело павших и прокачать меня до донышка?

Пожимаю плечами:

— Да нет, я мирный.

— Любой нищий пес в одночасье становится оч-ч-чень злобным выродком, чтобы скачать бабки, если есть с кого! — выпалила она, но не испуганно, а с той презрительно-брезгливой барской интонацией «хозяйки жизни», какую наши новые унаследовали частью от партбоссов босоногого детства, частью — от кальвинистского комплекса собственной избранности, даже если они и слыхом не слыхивали о Жане Кальвине и тогдашних швейцарских скупердяях с их скопидомством, кострами, охотой. на ведьм и неуемной гордыней.

— Вот что, барышня… — начал было я душеспасительную речь, желая деликатно, ноготочком, сбить чуток спеси с оклемавшейся дамы, но она не дала говорить, перебила: видно, виски у шотландцев по-прежнему презентабельное и скорое на приход:

— Он, видите ли, «ми-и-ирный»… Ты рассуждаешь, как слаборазвитый кретин-интеллигент, способный лишь слюнявить «страницы классики», не в силах родить и путной строчки, и выпендрежно поливать власти за все и вся, пугливо сторонясь любой ответственности… Притом, что эти задроты не способны ни себе на портки заработать, ни жене на прокладки, ни детям на леденцы. А что до тебя… Лукавишь? С такой мертвой хваткой и навыком стрельбы из нетабельного оружия ты должен в «мерее» раскатывать, а не от сержантов ночами на своих двоих улепетывать! Нет?

— Дед. И бабка при нем. Старая, но сексапильная. Лекция о пользе денег и вреде безденежья, какую дама пытается закатить, еще никого умнее не сделала.

Перевоспитывать же «отравленную» несчетным количеством зелени сестренку ввиду шести остывающих трупов я почел делом пошлым до крайности и бесперспективным до умозрительности. Потому возвращаюсь к своим «баранам» и подвожу к ним же пылающую благородным негодованием Ольгу:

— Вот что, барышня, я вижу, ты вполне отошла от шока, пора и хозяйством озаботиться.

— В смысле?

— Мне до полной луны, куда вы с братцем Серегой зарыли свои денюжки, но пора бы и ноги делать… А уж как с трупами быть — ума не приложу: холодильник в вашенских апартаментах вместительный?

Ольга поскучнела лицом, как любая женщина, какую после рюмки бодрящего виски и разговоров о Марке Шагале и поэзии Бродского отправили на кухню отмывать тарелки от оставшейся после интеллектуального собрания селедковой требухи.

Но грусть ее прошла скоро.

— Да, надо сматываться, — по-деловому подхватила она. — Ты можешь ходить?

— Если не в поход…

— До машины добредешь?

— Должен. Опираясь на могучее плечо прекрасной дамы…

— Хам!

— Разве дама не прекрасна?

— Я что, девушка с веслом? Плечо у меня вполне изящное!

— Да кто спорит!

— О'кей. Пошли одеваться, потом едем к доктору. Виски захвати с собой.

Ого, у Ольги прорезался командный голос — это обнадеживает. Сесть себе на голову я все равно не дам, а ее руководящее положение меня даже радует: что делать бомжу в розыске в чужом городе с наперекосяк расквашенной харей, ножевым ранением в бедро и без копейки денег? В «Скорую помощь» обратиться?

Приоделся я быстро. На этот раз я совсем не стеснялся: втиснул во вместительную спортивную сумку пару пиджаков с барского плеча, куртку, полдюжины рубашек, пару свитеров. Подобрал себе и широкие удобные штанцы от хороших производителей, малость вышедшие из моды, зато и не шире моей талии: братан Серега пару-тройку лет назад был поподжарее и, видимо, похищнее. Урона бюджету дона Флора я не нанес никакого; да и имею я право на материально-моральную компенсацию ввиду вызволения единокровной сеструхи из грязных аморальных лап? Уж про зелень, так и оставшуюся лежать в неведомых мне тайниках, вообще молчу.