Петр Катериничев - Время барса

— У тебя здесь встреча?

Вместо ответа, Аля скучающе уставилась в окно. За время уединения она подрастеряла искусство быстрого отшивания прилипчивых смазливых дураков, да и — сама виновата: пусть ненадолго, но интерес она к нему проявила, мужчинка это уловил, и тщеславие не позволяет ему отвалить. Люди вообще не прощают невнимания к себе, а уж такие лощеные самчики — и подавно.

— Слушай, девчоночка… — начал Иван, и теперь в его голосе явственно слышались нетерпеливо-агрессивные нотки уязвленного самолюбия. — Если ты думаешь, что…

Аля даже вздохнула от облегчения: как должна отреагировать на такой хамский тон уверенная девушка? Просто.

— Ко-о-отик, — резко перебила его девушка, — шел бы ты допивать свое пойло в одиночестве, а?

Подействовало. Ванюша стушевался. По-видимому, в славном Чудовске с ним так разговаривали только подружки хозяев.

— Если ты кого-то ждешь… — скроил он понимающую мину.

— Жду, — резко перебила его Аля. — Хрустящее счастье. Свеженькой такой зеленью.

— В смысле?.. — опешил Иван.

— Ты не в моем вкусе. Мне нравятся толстощекие мужчины. Бенджамина Франклина видел?

— Кого? — не сразу нашелся Иван.

— Сотню баксов. Иван прищурился:

— В час? Или — за ночь?

— Хамишь? Иногда лучше жевать, чем говорить.

— А то — что?

— Работу потеряешь. Вместе с красой лица.

— Ты что, бикса, угрожаешь?

— Не-а. Предупреждаю.

— Даже так?

— Ага.

Иван откинулся на стуле, пыхнул сигаретой, закутался в сизое никотиновое облако, как в одеяло:

— Крутая, да? Может, раз такие разговорчики пошли, хоть обзовешься? Кто, чья будешь?

— Обойдешься.

Иван посмурнел и стал похож на разозленного пуделя, зачем-то причесанного с гелем:

— Вот что, девка. Я человек с понятием…

— С понятием — это когда пальцы веером и зубы в наколках. А ты «кот», причем не Чеширский, а самый что ни на есть грязный подвальный котяра… Вот и знай свое место.

— Не беспокойся, знаю. — Иван даже осип от сдерживаемой злости, но на рожон лезть поостерегся: порода такая. — Может, ты и впрямь крутоватая шмара и лежишь под кем-то из поименных братков, тогда извиняйте, обознатушки-перепрятушки… Но если ты, сучонка, мне сейчас вкручиваешь и чернуху лепишь, то лучше тебе линять скорехонько и прямо сейчас и никогда нигде в этом городе не маячить! Уразумела?

Лощеный самчик встал, отвалил восвояси и затаился где-то в полутьме зала.

Настроение у Али испортилось совершенно. Сама виновата. В чем? В том, что дура.

Аля вздохнула, отхлебнула ставшего теплым кофе, он был горьким. Чего она сюда приперлась? Кого-то ведет по жизни интуиция, кого-то фортуна, а ее — хромая судьба. Нашла альпийскую харчевню! Наверное, романтизм в российской провинции неуместен. Хотя… Разве есть большие романтики, чем мы? Нет, нечего гонять мысли по кругу. Аля допила вино: на этот раз мускат показался приторным и отдающим псиной. Она открыла сумочку, решив расплатиться и побыстрее уйти, пока засевшая острой иголочкой тоска не разрослась и не превратила солнечный зимний день в тревожно-метельный морок.

Двое мужчин и девушка вошли стремительно. Тот, что покряжистей, устроился за явно насиженный столик, другой, бритый наголо, массивный, долгорукий, в длинном кожаном реглане, враскачку пошел к стойке; его гладкий затылок только что не пускал зайчиков, а в чуть тронутом алкоголем Алином мозгу сама собою завертелась песенка из любимого старого мультика: «Мы бандитто, гангстеритто, мы кастетто-пистолетто… ага…» Детский сад — трусы на лямках! Аля успела заметить, как в резиновых улыбках растянулись губы бармена и официанта, как почтительно подсеменил к вошедшему Ванюша Казанова и зашептал что-то на ухо прибывшему боссу… Аля подумала, что убираться следует пошустрее, не хватало ей еще больших разборок в Малом Урюпьевске, и тут обратила внимание на девушку, что пришла с парнями… Сердце часто заколотилось.

Сначала Аля даже не поняла почему. Ну да, походка: так двигаются только на подиуме. Что еще? Стильная стрижка, мальчишеская угловатость… Девушка присела к столику, почувствовав на себе Алин взгляд, обернулась… Да! Это была Ирка Бетлицкая. Собственной персоной. Несколько секунд обе девушки застыли, будто сцепившись взглядами, Ирка побледнела, потом залилась краской, потом уставилась в стол, и Аля почти физически ощутила ее смятение! Пришли за ней? Вычислили?

Даже присутствие двух крепких и явно не склонных к излишнему анализированию парней не придавало ей бодрости: страх некрасиво испятнал лицо и шею, Бетлицкая жадно схватила выставленную кряжистым початую фляжку коньяку, отвернула пробку, щедро плеснула в фужер и выпила махом.