Михаил Зайцев - Час крысы

Стремительность смены статуса, превращение из обиженных-проигравших в обидчиков-победителей особенно сильно зацепила Валерку. Нет, он не заразился «звездной болезнью» и не начал отбивать голени всем подряд, кому надо и не надо. Он просто-напросто оценил очевидное — преимущество знаний в бою и размечтался освоить не только один удар, но и весь саваж.

Лыков-младший вместе с другом Валерой и примкнувшим к ним Лехой зачастили в театр к Лыкову-старшему. Они искали встречи со спецом по саважу и встретили его в кулуарах. Но, раболепно попросившись в ученики, напоролись на твердый отказ. Мало того, знаток саваж еще и отчитал Пашу за то, что он «показывает что не надо всем подряд». Отчитал, как завуч первоклашку.

Однако Валерка не успокоился. Евдокимов рьяно приступил к совершенно безнадежным поискам секций саваж, или сават, или, на худой конец, французского бокса. И, естественно, таковых секций не отыскалось. Зато нашлось много других. И Валерка начал захаживать во все подряд единоборческие секции по очереди. Благо, на первое занятие в платное подполье пускали на халяву. (Официальные школы бокса, самбо, вольной и классической борьбы Евдокимов забраковал заочно и заслуженно.) Скоротав время в задних рядах занимающихся, по окончании очередной первой тренировки Валерка подходил к очередному сэнсэю (если это была тренировка по каратэ), или к шифу (если был на тренинге кунг-фу) и просил показать, как Наставник защищается от наскока в голень. Валерка успел травмировать голени десятку сэнсэев и пятерым шифу, прежде чем вовсе не восточный единоборец, а стопроцентно отечественный тренер рукопашного боя отреагировал на атаку в ногу таким образом, что едва-едва не сломал атакующую конечность Евдокимова, а сам остался совершенно невредим.

Да-да, как раз в ту пору вычурный восточный мордобой советского разлива (речь опять идет о самозванцах) начал потихоньку приедаться, и в единоборческом подполье появились разнообразные «рукопашники». Некоторые с фольклорным оттенком, якобы «реставраторы» боевых школ древних славян (эти некоторые — законченные козлы, да простит мне Будда навешивание ярлыков), а иные с боевым афганским, ангольским или вьетнамским прошлым (среди этих встречались всамделишные эксперты). Появлялись даже старички, которые божились, что прошли еще сталинские университеты смертоубийства голыми руками в легендарном СМЕРШе (этих оставим без комментариев).

Валерка выклянчил у отчима субсидию в размере 10 ежемесячных рублей (в обмен на примерное поведение в быту) и пошел учиться рукопашному бою. Пару-тройку месяцев вместе с ним за компанию ходили на довольно скучные и весьма болезненные тренировки двое менее увлеченных идеей совершенствования мушкетеров, Пашка с Лешкой. Лыкову и Ситникову за три месяца успел надоесть грубый мужик-матерщинник и его наука «рвать пасти, давить яйца». Пашка решил, что для жизни вполне хватит и знаний наскока из саваж. Пашка, уязвленный талантами друга Валеры, втайне отрабатывал наскок в одиночку до тех пор, пока движение не стало получаться на пять с минусом. А Лешка Ситников охладел к искусству драки, даже не удосужившись что бы то ни было отработать. Лешка с Пашкой прекратили таскаться в полуподвал, пропахший потом и пропитанный отборным матом, похерили рукопашный бой, в то время как Евдокимов продолжал учиться калечить да убивать (гипотетически, разумеется). Что, впрочем, ничуть не сказалось на сплоченности триумвирата. Они продолжали дружить...

По окончании школы Валерка пошел в армию. Он даже не пробовал куда-нибудь поступать, тем паче «откосить». Ушел в ряды добровольно и сразу. Попросился в десантники, просьбу призывника удовлетворили.

Лешка Ситников поступил в торговый техникум, откуда через год был отчислен за прогулы. Неожиданно для всех и для самого себя Лешка вдруг влюбился в портвейн. Ситников стремительно и бесповоротно спивался. Родители сдали Ситникова в военкомат, принесли на сборный пункт пьяного, надеясь, что армия его перевоспитает.

А Павел угодил под орденоносные знамена после второй бездарной попытки поступить в театральное училище. Не было у Лыкова-младшего тяги к лицедейству. Под давлением предков он дважды кривлялся перед заслуженными деятелями в приемной комиссии и в армию ушел с облегчением — ему обрыдло зубрить басни, читать Станиславского и работать такелажником в ТЮЗе.

Лешка и Павел вернулись домой осенью. Валера отслужил годом раньше и уже плавал матросом в дальние страны на научно-исследовательском судне «Академик Келдыш». Матросить Евдокимова устроил армейский кореш, у которого вся династия ходила «в загранку» и все в порту было схвачено.