Сергей Зверев - Полундра

— Папа, ты только не волнуйся! — умоляюще произнесла девушка. — Но, понимаешь ли… Я… я беременна!..

— Как?

Лицо старика приобрело землистый оттенок, он без сил опустил голову на подушку.

— Да, папа, — тихо, но твердо повторила Наташа. — Я беременна.

— Уже? — Старик продолжал смотреть недоверчиво, потом тяжело вздохнул, в изнеможении закрыл глаза, раздавленный внезапно наступившим приступом слабости. Однако губы его продолжали упорно шевелиться. — Быстро вы, молодежь, теперь… Ни свадьбы еще не сыграли, ничего, а у вас уже.. Поэтому-то он и такой щедрый, этот Борька—ханыга Получил, что хотел, стало быть...

Его сетования прервала внезапно вошедшая сестра, служительница клиники. В руках ее была трубка мобильного телефона. Сестра сказала что-то по-норвежски, но ее никто не понял. Наташа смотрела на вошедшую вопросительно и с тревогой.

— Назаров? — спросила наконец сестра милосердия с резким иностранным акцентом, коверкая ударение в этой русской фамилии и вопросительно глядя на старика.

— Да, я Назаров, — отозвался тот. — Что еще за беда случилась?

Но сестра милосердия молча протянула ему телефонную трубку. Старик непонимающе глазел на нее.

— Это звонят тебе, папа, — догадалась наконец девушка. — Бери, бери трубку.

— Борька? — вдруг догадавшись, спросил старик.

— Нет, папа, что ты! — в испуге воскликнула Наташа. — Это кто-то из местных. Не видишь разве: телефон мобильный, по такому международный звонок невозможен…

— Кто же это тогда, черт возьми? — рассеянно пробормотал старик, поднося трубку к уху.

Сестра милосердия удалилась, а белокурая девушка пододвинулась поближе к старику. Она тоже желала знать, что означает этот телефонный звонок ее отцу.

При остром недостатке жилого пространства на гидрографическом судне для мичмана и Полундры было большой честью то, что они вдвоем занимали отдельную каюту. Пусть размеры ее только-только позволяли уместить две узкие койки и остававшийся между ними проход позволял лишь с трудом разойтись двоим, однако это считалось очень хорошими условиями для полноценного отдыха моряка после вахты.

Только какой же это, к черту, мог быть отдых, когда в соседней каюте врубили музыку на полную громкость! На небольшом судне с переборками из тонкой листовой стали слышимость была отличная, залихватские блатные песни гремели во всю дурь, мешали уснуть.

Полундра тяжело вздохнул, заворочался на своей скрипучей койке, перевернулся на спину.

— Не спишь, а, старлей? — Мичман Витька Пирютин осторожно приподнялся на локте на своей койке.

Полундра снова вздохнул, завозился, повернул голову к другу

— Не в курсе, который теперь час? — усталым и вялым голосом спросил он.

— Скоро два часа, — неохотно отвечал тот. — Ночь сейчас на дворе, спать надо. Да только как же тут уснешь? Мало того, что полярный день, солнце по целым суткам за горизонт заходить не хочет, а тут еще…

— Когда ж они там заткнутся, а? — устало проговорил старлей, ворочаясь на постели, отчаянно скрипевшей под тяжестью его могучего тела. — У нас все-таки пока что судно, а не казино и не бордель…

— И хотел бы я знать, откуда у них взялся коньяк, — задумчиво проговорил мичман. — Не было еще такого, чтобы кто пьянствовал на гидрографическом судне, не гражданка это…

— Была не гражданка! — сухо и зло отозвался Полундра. — А теперь еще хуже, чем гражданка. Распускаться наш командир стал, как мы судно наше продали, самоконтроль над собой потерял…

Внезапный грохот шагов на крутом судовом трапе, стук резко открываемой двери заставил обоих моряков умолкнуть. — Ура, сынки! Нашли мы этот хренов эсминец! Нашли! На дне он лежит, как миленький, приходи и бери!..

Волосы внезапно ворвавшегося в каюту кавторанга были дико всклокочены, багровое лицо блестело от пота, глаза дико бегали, словно не знали, на чем задержать свое внимание. На ногах командир судна едва держался, словно в сильнейшую качку — он поминутно хватался за стены и дверь каюты, хотя на самом деле в этот час суровое Норвежское море было тихо и спокойно.

— Сынки! — радостно кричал он. — Нашли мы эсминец!

— Знаем, командир, не ори, — спокойно возразил Полундра. — Ты нам об этом еще днем сказал, когда трезвый был…

— Нашли мы его, нашли! — не слушая Полундры, исступленно повторял кавторанг. — На карте обозначили, опознавательные буи сбросили, закрепили… Глубину измерили: восемьдесят метров, тютелька в тютельку для работ с аквалангом, Леня туда уже опускался, говорит, лежит на дне, как миленький, самый настоящий американский эсминец. И на борту написано: «Бостон»…