Сергей Зверев - Полундра

Полундра, которому теперь больше всего хотелось, чтобы его оставили одного со своей скорбью, ничего не ответил, а продолжал как зачарованный смотреть на воду.

— Вот видишь! — поняв молчание своего подчиненного как знак согласия, продолжал Мартьянов. — Вот здесь, в море, самая достойная кончина для нашего брата моряка! Самая чистая и прекрасная! Не то что за этими погаными деньгами гоняться. Деньги, сколько бы их у тебя ни было, от смерти все равно не спасут. Правда ведь?

Полундра и теперь ничего не ответил, но глядел на море, машинально ероша свои и без того растрепанные ветром вихрастые волосы.

— Ты не сердись на меня, слышь, Полундра, — снова заговорил кавторанг. — Память отцов наших надо, конечно, чтить, в этом ты прав. Не покупается она и не продается, эта память, и ни в долларах, ни в рублях не измеряется…

Полундра, словно очнувшись от сна, вдруг распрямился, повернулся к кавторангу. Глаза старлея были печальны, сумрачны, но сухи.

— Ну и что теперь, командир? — сказал он. — Какие у тебя планы дальше?

— Дальше планы идти в тот квадрат, — радуясь, что старлей оторвался от своих дум, ответил кавторанг. — Времени вообще-то у нас и правда не так уж много. Точного места поисковых работ мы не знаем, предполагаемый квадрат, где находится объект, достаточно обширен. А лето на северных морях, сам знаешь, короткое…

— А что это за объект поиска, можно у тебя спросить? — Полундра нетерпеливо заглянул в глаза кавторангу. — Или тебе no-прежнему ничего не известно?

— Мой фирмач приказал прочесывать дно на предмет наличия каких-нибудь аномалий, — немного замявшись, ответил Мартьянов. — Короче, мы ищем какой-то большой затонувший корабль. А за чем и что с ним будем делать дальше, этого он мне пока не объяснил. Ничего, сынок, все нормально! — Кавторанг ободряюще улыбнулся, хлопнул Полундру по богатырскому плечу. — Узнаем в свое время. Наше дело этот объект найти и деньги за свою работу получить. Верно, старлей?

В этот момент гидрографическое судно дало протяжный тоскливый гудок, после чего все сочли траурную церемонию завершенной и надели свои фуражки. Кавторанг направился в ходовую рубку, на ходу отдавая какие-то приказания. Через мгновение гидрографическое судно снова загудело дизелями, стало разворачиваться, одновременно набирая ход. Его путь лежал теперь на юго-восток — непосредственно в район предполагаемого поиска таинственного затонувшего корабля.

Ободранный рыболовецкий траулер издал протяжный гудок, задрожал, взбаламучивая грязную портовую воду, и стал медленно отваливать от причала гражданской части мурманского порта. Игорь Баташев, в обычной рыбацкой зюйдвестке стоявший на мостике у самой ходовой рубки, презрительно скривил губы; на каком только корыте не приходится плавать ради дела!

Его старший помощник — мужчина с рассеченной бровью, также одетый в обычную зюйдвестку, — словно прочитал его мысли, вышел к нему на мостик из глубины ходовой рубки и широко улыбнулся.

— Ты не нервничай, адмирал, — заговорил он своим хриплым, посаженным голосом. — Наша посудина не смотри что ободранная, а на самом деле вполне рабочая. Я сам ее выбирал, весь корпус сверху донизу облазил — ни одного гнилого шва. А движок мы сменили на новый, так что тоже не под ведет.

— Смотри, каплей, — не глядя на собеседника, процедил сквозь зубы Баташев. — В море что с ним случится, я тебе твои собственные зубы скормлю, понял? Будешь у меня в числе жертв катастрофы.

Человек с рассеченной бровью заметно побледнел при этих словах своего главаря, его рот приоткрылся, губы задрожали.

— Оружие на борт пронесли? — сурово спросил Баташев.

— Нет еще, адмирал. — Человек с рассеченной бровью настороженно наблюдал за каждым движением Баташева. — Вон водонепроницаемый ящик с ним на шкертике болтается. — Он указал куда-то вниз по правому борту, откуда отчетливо было видно, как высовывается из корпуса судна и уходит под воду какой-то тонкий тросик. На другом его конце было закреплено что-то очень тяжелое, потому что тот был натянут до предела.

— А что, если таможенники заметят? — сурово спросил Баташев. — Как будем отмазываться?

— Заметят, так мы шкертик обрубим, и все дела, — спокойно ответил старпом с рассеченной бровью. — Там, на шкертике, Леня-прапор сидит с топором наготове. Как только какой шухер будет, он шкертик обрубит, и все — не было у нас никакого оружия!

— Ни черта лысого они не заметят! — самоуверенно ухмыльнувшись, сказал Баташев, презрительно оглядывая суда таможенной службы, мимо которых теперь проплывал траулер. — Мозгов не хватит.