Эльмира Нетесова - Женская месть

— Один мучаешься. Никого рядом. Легко ли так? Случись что-нибудь, в нужное время помочь некому. Ни своих, ни чужих вокруг нет. Разве не обидно!

— Я об том не печалюсь. Стараюсь никого не обижать, и меня не дергают. Я тишину уважаю, люблю покой, чтоб было слышно, как душа поет.

— А моя плачет, — признался Илья грустно.

— Испей святой воды. Я ее на Крещение взял около церкви, — подал банку с хрустально чистой водой. Илья налил в чашку. Посмотрел, как надо креститься, повторил за Захарием Отче наш и заговорил с Богом о своем, больном и насущном.

Сапожник ушел из комнаты, чтоб не мешать человеку раскрыть душу. Он ждал, когда Илья сам придет на кухню. Захарий поставил на стол ужин, присел к окну. Глянул на окна Анны. Женщина была чем-то занята. Вот к ней подошел Толян, обнял жену за плечи, поцеловал в висок, погладил по головенке подскочившего мальчонку. Тот волчком завертелся вокруг. Анна пыталась его успокоить, но Толик отвлек, что-то шепнул на ухо бабе, оба рассмеялись.

Захар знал, Анатолий уже отпустил отремонтированную машину, а недавно пришла другая. Ее решил посмотреть утром. Анна попросила помочь в доме, и мужик не посмел отказать.

— Глядишь, скоро и у них еще один пострел появится. Уже общий, свой, третий. И не будет ныть душа по тому сыну, какой живет в городе.

Сапожник знал, что и Толика разыскала бывшая жена. Вместе с сыном приехала. Сказала, что разошлась со вторым мужем, намекнула, что Анатолий может вернуться домой, что помех и препятствий больше нет. Но человек не услышал. Он общался с сыном. Когда жена повторила предложение, ответил спокойно:

— Глянь за окно! Видишь, сколько ласточек летает. И у каждой свое гнездо. Но только одно, единственное. Вот и человек свою семью имеет. Тоже одну, самую дорогую. Она вся в моем сердце.

— Но у нас общий сын. Он родной тебе. Эти оба чужие. Своего нет.

— Будет. А потом, где гарантия, что завтра ты не приведешь ему в отцы чужого дядьку, а мне опять укажешь на дверь. Я не хочу снова попадать на свалку. Там много несчастных поумирало, а их жены живут, меняют мужиков, вот только дети так и не знают, кто же на самом деле родной отец? Взрослея, они перестают уважать родителей, предавших их детство.

— Так что решил? Вернешься к нам?

— Нет! Я не могу покинуть гнездо, где меня приняли и признали, — ответил уверенно.

Нет, они не поскандалили. Бывшая жена не закатила истерику. Она знала характер Анатолия. Он никогда не менял своих решений. Женщина повела себя достойно, пожелала счастья и процветания, здоровья и удач, попрощавшись со всеми, вышла из дома. Анатолий предложил ей деньги, женщина лишь усмехнулась, ответив:

— Я приехала за сокровищем. Но его у меня забрали. А медяки не нужны. Если что-то надумаешь, позвони. Мой телефон и адрес прежние. Надеюсь, ты их еще не забыл…

Она уехала, а мужик очень скоро забыл об этом визите.

Захарий, глядя в окно, совсем забыл об Илье. Тот подошел к сапожнику, взял за плечи:

— Спасибо, Захарий! Я и впрямь, будто заново на свет родился. Ушла тяжесть с души, не болит сердце. Я снова живу и дышу. А значит, все правильно. Бог подарит мне мою судьбу. Без наворотов и заморочек будет женщина. Я не хочу больше ловить журавля в небе. Пускай будет синичка, но моя.

А через месяц, звонким весенним утром приехал к Захарию с Дианой:

— Знакомьтесь! — подтолкнул к Захару длинноногую молодую деваху, с длинными волосами, связанными в хвост. Большие серые глаза удивленно распахнуты, вот только плечи, не по-девичьи широкие и крепкие, говорили, что Динке в этой жизни приходится круто.

— Где ж ты ее отхватил такую молоденькую? — удивился сапожник.

— Это не он меня, я его нашла. Вернее отняла!

— У кого? — рассмеялся Захар.

— У мужиков! Сразу у троих. Они Илюшу уже загнали в угол. Хотели вкинуть за груз, какой он охранял. Стащить вздумали.

— Илюшку?

— Груз! Там дорогая техника была. В машине лежала. Вот и размечтались вместе с транспортом угнать. Ребята-охранники на обед ушли, Илья один остался. Его уже по голове ударили сзади. Он уже падал, а тут я объявилась. Ну и завязалась потасовка.

— Ты с тремя мужиками подралась? — изумился мужик.

— Дед! Диана боксер! Одна такая! Она тех налетчиков уделала так, что их еле откачали. Поверишь, чуть не размазала. Они до сих пор в гипсе канают. Один, наверное, калекой останется на всю оставшуюся жизнь.

— А тебе его жаль? — повернулась Динка к Илье.

— Ничуть.

— Так вот знай, это он тебя по башке дербалызнул. Потому и я ему вломила, не скупясь.