Эльмира Нетесова - Женская месть

— Ты ж ихний отец!

— Был им, теперь никто. Уж сколько времени как чужими стали. А Женька только зятем был. У него свои родители имеются. Вот с ними и разбирайся.

— Дед! У тебя внучка есть. Женькина дочь! За нее не боишься? Ведь я ни на что не посмотрю, если меня достанут.

— Мое тебе соболезнование. Если на нее нарвешься, целым уже не выскочишь. Заранее «скорую» вызови, чтоб успели тебя откачать! — рассмеялся громко.

— Бабу твою распущу на лапшу!

— Да ты мне не грози, я уже всего отбоялся! Чего перья здесь распустил? Сгинь отсюда и не мешай! Коль зять виноват, пусть с него суд взыщет, а ты чего возник? Я никакого отношения к вам не имею!

— За порчу машины с него взыщу. Я причем, что он забыл вовремя застраховать свою машину?

— Я уже все тебе сказал. Не мозоль глаза, не мешай! — начал заводиться Захар.

— Да ты что, старый козел, выделываешься тут? Хочешь вякнуть, что я зря сюда приехал? Те отказываются платить, ты на рога встал, а я среди вас в дураках?

— Так оно и есть. Не по адресу обратился! — отлетел сапожник под стол от внезапного, сильнейшего удара. Он ударился головой об стену, из глаз искры посыпались.

Нет, Захар не потерял сознание. Он мигом вскочил на ноги. Незваный гость не успел опомниться, как оказался во дворе. Открыв спиною двери, слетел со ступеней, сапожник поддел его на кулак и отбросил к калитке.

— Ну, старый мухомор, живьем тебя спалю! — пригрозил, садясь в машину. Захар подскочил, опередил мужика и, рванув дверцу «семерки», вырвал водителя наружу:

— Что ты тут лопотал? — ухватил за душу так, что мужику стало нечем дышать.

— Я угроблю тебя и твое корыто! — вдавил мужика в землю, наступил ногой на грудь.

— Отпусти, псих! Чокнутый придурок! Пропади вы пропадом, проклятая семейка! Звери, не люди! — орал мужик, извиваясь под ногами Захария.

— Слышь, мразь ползучая! Еще раз нарисуешься здесь, уедешь без головы! — пообещал сапожник, не заметивший, как оказался возле него Толян. Тот глянул на приехавшего и спросил глухо:

— Ты, как тут оказался?

Мужик, увидев Толяна, тут же перестал орать.

Встав с земли, рассказал слесарю об аварии.

— Ну и чего пасть дерешь? Отремонтирую я твою «керосинку», приведу в порядок. Стоило из-за этого шухер поднимать?

— А лечение тещи кто оплатит?

— Скажи спасибо, что я за деда не спустил с тебя шкуру до пяток. Ты мою руку знаешь, ни один врач тебе не помог бы! В общем, завтра к вечеру прикатывай свое корыто. И не маячь перед глазами, не надоедай. Когда сделаю, сам тебя сыщу. А семью деда больше не дергай, забудь про них. Усек? — спросил хмуро.

— Хорошо, Толик, сделаю, как сказал! — поторопился уехать гость.

Захарий долго не мог успокоиться. Все еще выглядывал в окно, а потом спросил слесаря:

— Откуда ты этого мужика знаешь?

— Вместе работали в мастерской. Только я слесарил, а он в экспедиторах, снабженцем там канал. Мы с ним давно знакомы. Подлый мужичонка, потому его машину мужики не взялись делать. Теперь всем тяжело. Этого тоже сократили. И устроиться на работу не сможет. Теперь трудяги нужны. А он работать не умеет и не любит. Но семью кормить надо. Вот и взялся таксовать. Нынче таких водил полно. Всяк старается на кусок хлеба заработать. Одно плохо, пассажиров на всех не хватает. Люди обходятся общественным транспортом. А кто свои колеса имеет, не упускает случая на извозе зашибить копейку. Конкуренция серьезная. А жрать охота каждому. Везет не всем. Конечно, не взялся бы ему помочь, но тяжело приходится отморозку. В семье он один кормилец, а едоков четверо. На него одна надежда, если он сорвется, всем другим хоть помирай. Помощи ждать неоткуда, — подошел к машине и снова взялся за работу.

Толик не пришел поесть. Он торопился и к сумеркам справился, согнал машину с эстакады, проверил ее на всех режимах, отдал клиенту и, сняв спецовку, долго мылся под умывальником во дворе.

Он сразу угадал Анну по шагам, хотя еще не успел увидеть женщину. А вот ребятишки побежали к ней навстречу. Облепили мать, что-то рассказывают, соскучились, торопят домой.

Анна разговаривает с ними, со свекрухой, отправляет ее, сама торопится в дом. Толик едва сдерживает себя. Ему так хочется пойти к ней, быть вместе, но понимает, спешить нельзя, а потому, возвращается к Захарию.

Вместе они поужинали, и сапожник, будто невзначай спросил:

— Ты сегодня снова к ней отчалишь?

— Само собою! Договорились.

— Толик, я не лезу в ваши дела, об одном прошу, не обидь эту бабу. Я ее давно знаю, с девчонок. Ничего хорошего она не видела в этой жизни. И кроме детей никого не любила. А уж сколько бед пережила и не счесть. Другие десятой доли того не вынесли. Ты хоть не добавь. Жалко бабу мне. Если не держишь на уме серьезное, не морочь ей голову. Не дай привыкнуть к себе и не доведи до аборта. Ты мужик, знаешь, как избежать это лихо. Пощади ее и детей. Пусть о тебе не останется злой памяти.