Анатолий Ромов - Алмазы Шаха

— Ну как?

— Все в порядке.

— Они… — Включила газ. — Давай хоть отъедем отсюда. — Спросила, чуть отъехав: — Они тебя отпустили?

— Отпустили.

— Не верю. — Увидев свободное место, притормозила у тротуара. Посмотрев на него, прошептала: — Мишенька…

Почему она шепчет, подумал Миша. Тут же с удивлением заметил: стрелка спидометра колеблется. Но этого не может быть, ведь машина стоит… Впрочем, может быть, она едет. Конечно. Его качает. Он явственно ощущает, как сползает в сторону двери… Галя почему-то бросила руль. Склонившись над ним, она обнимает его. И плачет. Почему она плачет?

Остального он уже не помнил. Остальное потонуло в колеблющейся мгле, вскоре превратившейся в полную темноту.

Открыв глаза, он увидел склонившееся над ним лицо Гали. Он лежал в кровати, на спине. Вглядевшись, заметил: недалеко от него горит настольная лампа. Собственное тело казалось ему сейчас очень легким. Настолько легким, что готово было поплыть в воздухе.

Встретив его взгляд, Галя зашептала:

— Ой, Мишенька… Ой, какая я дура… Тебе не надо было выписываться…

— Выписываться? — Он попытался приподняться. — Откуда?

— Лежи! — Лицо Гали стало злым. — Миша, ты что, с ума сошел? Вот поэтому все и получилось… Тебе не нужно было выписываться из больницы. Ты что, все забыл?

Из больницы. Ну да. Он лежал в больнице. Потом была очная ставка. С Масудом. Потом его отпустили. Точно. Наконец он вспомнил все. Вспомнил, как сел в машину рядом с Галей — и почти тут начал сползать с сиденья… Значит, действительно он рано выписался.

— Долго я валяюсь?

— Не очень. — Галя поправила подушку. — Часа три. Ты… очень плохо себя чувствуешь?

— Да нет. Наоборот. Во всем теле какая-то легкость.

— По тебе не скажешь. — Замолчала, явно колеблясь. — Не знаю даже, говорить или нет… Ты в самом деле в норме?

— В норме. Я же сказал. Что «говорить или нет»?

— Звонил Юсиф. Спрашивал, как и что.

— Юсиф? И… давно?

— Как только я тебя привезла. Я сказала, что ты сразу после полиции потерял сознание. Он спросил, смогу ли я обойтись без врача. Он не хотел бы, чтобы о квартире знали посторонние. Я сказала, попытаюсь. Ну вот. Он сказал, что позвонит еще. Вечером.

— А сейчас что?

— Сейчас вечер. Хочешь есть?

— Не знаю. — Он в самом деле не знал, хочет он есть или нет.

— Я разогрею бульон. Тебе нужно что-то съесть. Попытайся, а?

— Ладно. Попытаюсь. Вообще, мы где?

— В квартире. В той самой. О которой я говорила. Полежи, я сейчас.

Галя ушла. Пока ее не было, он оглядел комнату. Судя по двуспальной кровати, на которой он лежал, это была спальня. Мебели было мало, лишь два спальных столика у изголовья, телевизор в углу, трюмо и пуфик. Комната ему понравилась, во всяком случае, она выглядела уютно. В большой вазе на подоконнике стояли цветы. На столике рядом с ним лежала плоская коробка телефона.

Вскоре пришла Галя с подносом. Чашку бульона с гренками, которую она принесла, он, к собственному удивлению, выпил с удовольствием. Затем, поскольку они решили ждать звонка Юсифа, Галя, смилостивившись, разрешила ему усесться — подложив под спину подушки. Он сидел, перебрасываясь с ней односложными замечаниями, прислушиваясь к тишине, которую лишь изредка нарушал отдаленный шум машин. И сам не заметил, как заснул.

Проснувшись, увидел: он лежит все в той же комнате, на той же кровати. За окном светло. Похоже, уже утро. А может быть, даже день. Рядом, свернувшись калачиком, в халате, прямо поверх одеяла спит Галя. Некоторое время он лежал, вглядываясь в ее лицо. Сейчас, во сне, оно казалось беззащитным. Чуть приподнята верхняя губа. Прижатые к груди руки. Да, сейчас она выглядит беззащитной, хотя он давно уже знает, при случае она очень даже умеет постоять за себя. И за других, если нужно. Например, за него. Он даже не знает, что бы делал без нее — валяясь в этой частной больнице. Господи, как он ее любит. Если бы она знала, как он ее любит. Спит в халате. Значит, вчера допоздна дежурила рядом с ним. И, не выдержав, в конце концов заснула.

Подумал: все. Лежать сейчас он не будет. Он чувствует себя вполне нормально. Вчера была минутная слабость, но это вчера. Сейчас он чувствует себя нормальным человеком.

Осторожно откинув одеяло, сел на кровати. Галя не шевельнулась. Сунув ноги в стоящие у кровати шлепанцы, встал. Только сейчас обнаружил: он в плавках. Поискав глазами, нашел висевший у двери махровый халат.

Накинув его, приоткрыл дверь, посмотрел на Галю. Она спала, не меняя позы, все так же калачиком. Выйдя из спальни и прикрыв за собой дверь, осмотрелся. Большая комната, в которой он оказался, судя по всему, была гостиной. Подойдя к двери у противоположной стороны, прислушался — тишина. Тронул створку. Дверь открылась без скрипа; выйдя из гостиной, он оказался в небольшом коридоре, затем, миновав двери, наверняка ведущие в ванную и туалет, вошел в кухню.