Matthew Reilly - Семь чудес света

— Израильтянин смеет называть меня убийцей! — Саид вскочил с места. — Сосчитал бы лучше, сколько невинных людей на совести твоей страны, ты...

— Молчать! — крикнул Уэст.

Все замолчали и сели на место.

— У американцев сейчас четыре фрагмента из семи. И если они добудут у европейцев фрагмент Артемиды, — а судя по всему, именно это они и запланировали, — то скоро у них окажутся пять фрагментов. Для осуществления ритуала Тар­тара и захвата власти над миром им требуется только два фрагмента, а они находятся в Висячих садах Вавилона и в самой Великой пирамиде.

— О фрагменте Большой пирамиды можете забыть, — вмешался Саид. — Это — первый фрагмент, самый главный, верхушка Солнечного камня. Его погребли вместе с Александ­ром Великим, а местоположение могилы будет известно на рассвете последнего дня.

— Когда Солнце пройдет сквозь обелиски в Луксоре? — спросил Винни Пух.

— Да.

— Значит, нам остаются Висячие сады, — сказал Уэст.

—Из всех чудес света Висячие сады Вавилона оказались самыми неуловимыми. Все другие — в той, или иной степени — дожили до наших дней, — сказал Саид. —Но только не Сады. Их не видели уже с пятого века до нашей эры. Древние исследователи вообще сомневались в их существовании. Найти их будет чрезвычайно трудно.

Уэст нахмурился.

Возможно, Джуда был прав.

Он и в самом деле не знал, сможет ли это сделать.

Тем более — без Волшебника. Кто теперь составляет ему компанию? Известный террорист, араб и израильтянин, вечно грызущиеся друг с другом, немного сумасшедший новозеландский пилот и маленькая девочка.

Вспомнив о Лили, Уэст повернулся к ней.

Ее лицо было еще красным от рыданий, на щеках блестели слезы.

—Что ты думаешь? — спросил он.

Она посмотрела на него распухшими глазами, а когда заговорила, голос звучал по-взрослому.

—Перед смертью Большеухий заставил меня кое-что пообещать. Просил, когда придет время, сделать то, ради чего я пришла на Землю. Я пока не знаю, что это значит, но не хочу нарушить данное ему слово. Мне нужен шанс сделать то, ради чего я родилась. Дайте мне этот шанс, сэр. Пожалуйста.

Уэст медленно кивнул и встал с места.

—Вот как я на все это смотрю, ребята — нас прижали к стенке. Отняли людей, отобрали средства, но из игры мы не вышли. У нас остался один шанс. Мы найдем фрагмент Солнечного камня. Теоретически он нам доступен. Древние спрятали его так, чтобы никто не нашел. Мы должны отыскать Висячие сады Вавилона.

РАЙ НАВУХОДОНОСОРА

Из всех семи чудес древнего мира — с точки зрения мистики — ни одно не сравнится с Висячими садами Вавилона.

Причина проста.

Из всех чудес не найдено только одно — Висячие сады. Ни единого следа — ни фундамента, ни колонн, ни даже ак­ведука.

Сады оказались столь неуловимы, что большинство исто­риков сомневаются в их существовании. Считают, что они — продукт воображения греческих поэтов.

В конце концов, аль-Ашмави из университета Южной Флориды, эксперт в области семи чудес света, заявил, что вавилоняне были педантичными историками, но тем не менее в их трудах нет ни единого упоминания о Висячих садах.

Хронисты Александра Великого, часто посещавшие Вавилон, тоже ни словом не обмолвились о Садах. В результат все пришли к единому мнению:

1. Сады были устроены великим царем Месопотамии Навуходоносором примерно в 570 году до нашей эры. Царь хотел порадовать молодую жену, мизийскую царевну, тосковавшую по родине. Она привыкла к более зеленым пей­зажам.

2. Сады были посажены к востоку от Евфрата.

3. В центре садов находился алтарь, посвященный редкой белой персидской розе, не дожившей до наших дней.

В этом месте, однако, описания очень разнятся.

Некоторые историки утверждают, что сады находились на золотой пирамидальной башне — зиккурате, — с террас которой свисал виноградник и другие вьющиеся растения, а по краям шумели многочисленные водопады.

Другие говорят, что сады свешивались с огромной скалы, и потому их и назвали Висячими.

Один ученый даже предположил, что сады свисали со ста­лактита в огромной пещере.

Имеется еще одна интересная подробность.

Греки называли Сады «Kremastos». В переводе это слово означает «висячий», поэтому их считали своего рода подвешенным или поднятым раем.