Уоррен Мерфи - Американское безумие

Второй подопытный энергично бил по земле своим роскошным хвостом, с вожделением глядя на Римо и Чиуна. Бывший борец сумо, известный среди профессионалов как Тоши-сан, втягивал в себя воздух с видом гурмана, собравшегося отведать какое-то необыкновенное блюдо.

Под коркой запекшейся крови, под слоями меха и подшерстка Римо мог разглядеть напряженные громады мышц.

– Они собираются напасть! – предупредил он Чиуна.

И чудовища напали.

Напали оба сразу.

Два огромных существа одновременно ринулись в проем двери, едва способный вместить даже одного из них. От страшного удара задрожал пол, на потолке появились широкие трещины.

Больно ударившись о дверную раму, романистка немедленно схватила борца сумо за уши и попыталась перебросить его через плечо. Из-за огромного веса соперника и эластичности его ушей это оказалось невозможным.

Подобная попытка, однако, очень-очень рассердила Тоши-сан.

Отпихнув локтем писательницу, он рванулся к неподвижным и с виду беспомощным жертвам. Однако на соперницу это движение локтя не произвело никакого эффекта. Она достигла двери в одно мгновение с борцом сумо.

Возможно, Римо и не представлял себе, что произойдет дальше, но тем не менее он находился в полной боевой готовности и сумел в полной мере воспользоваться благоприятной ситуацией.

В своем неистовом стремлении первым протиснуться в дверь и таким образом первым убить, двое зверей вновь ринулись в узкое отверстие. На этот раз они попытались пролезть через него одновременно.

В результате голова романистки оказалась снаружи, а руки остались в медицинском отделении. Борец сумо сумел просунуть в дверь всего одну ногу, а его голова и плечи так и застряли по другую сторону.

Для Римо это было равнозначно зеленому сигналу светофора.

Закрутившись, чтобы набрать кинетическую энергию, он ринулся вперед, целясь в открытую для удара голову. Оторвавшись от земли, Римо сжался как пружина, прижав конечности к телу. Пока он летел по воздуху, Римо ни о чем не думал, полностью сосредоточившись на цели. На том месте накачанного гормоном тела, где не было толстого защитного слоя мышц. И когда момент истины настал, Римо соединил энергию своего движения с силой удара.

Удар пришелся романистке между глаз, ее голова откинулась назад и ударилась о стальную дверную раму. Носок итальянской туфли Римо, в свою очередь, вступил в жесткий контакт с передней частью черепа писательницы, а когда голова романистки отскочила от стальной поверхности дверной рамы, ее встретил второй, уже проникающий удар. Первый из ударов Римо сокрушил мозг животного, а второй превратил его в кашу.

Римо опустился на пол одновременно со своей оппоненткой, бездыханное тело которой рухнуло на порог. Однако это предоставило оперативный простор второму зверю.

Заревев, он бросился вперед. И тут вокруг животного запорхала синяя бабочка. Правда, звуки, сопровождавшие эти почти неуловимые движения, нисколько не напоминали о весеннем блаженстве. То были звуки мощных ударов.

Как будто бревна сталкивались с бревнами и с шумом ломались.

Зверь, который раньше был борцом сумо, зашатался и упал. И только тогда изображение сфокусировалось.

Чиун отступил от шеи чудовища и отряхнул руки. Хотя на синем халате мастера не осталось пятен крови, череп зверя был разбит на тысячу кусков, словно скорлупа сваренного вкрутую яйца.

– Теперь их слишком много минус два, – сказал Чиун, когда ассасины, переступив порог, вошли в развороченное медицинское отделение.

– Собственно, слишком много минус три, – сказал ему Римо, кивнув в сторону лежавшей у стены волосатой туши. Это было все, что осталось от одного из потребителей гормона. Тело было разорвано пополам, вторая его часть украшала собой внутреннюю часть сейфовой двери. Римо предположил, что это результат возникшего между зверями территориального спора.

– Айе! – воскликнул Чиун, элегантно вспрыгивая на перевернутый электрокар. – На что это я наступил?

– На кого, – поправил его Римо. – На кого наступил. Судя по остаткам униформы, кажется, это раньше было одной из медсестер.

Они снова двинулись вперед по коридору, бесшумно переступая через груды битого стекла. Везде были видны следы работы одного и того же художника-декоратора. На потолке. На стенах. На полу. Декоратора, отличающегося особым пристрастием к красному цвету. Все, что было живого в медицинском отделении корпорации Фингов, оказалось разорванным на множество кусков.