Уоррен Мерфи - Война претендентов

Первые донесения о беспорядках на мексиканской границе Президент США получил от своего советника по национальной безопасности.

– Пожалуй, надо переговорить с послом Мексики, – задумчиво произнес он, протягивая руку к телефонному аппарату.

– Посол Мексики срочно отозван в Мехико для проведения консультаций, господин Президент, – напомнил ему советник.

– Ах да, верно. Кстати, вы выяснили наконец причину скандальной драки в ООН?

– В Госдепартаменте еще разбираются...

– Да что там с ними такое стряслось! – не сдержался Президент.

– Пока неясно, господин Президент.

Он снова взглянул на донесения. Невероятно! Мексиканские войсковые соединения, еще вчера по уши барахтавшиеся в собственных внутренних проблемах, внезапно вплотную придвинулись к границе США. И безо всяких объяснений!

– У них что, своих проблем мало? – недоуменно пробормотал он.

– Мы должны как-то отреагировать, господин Президент, – настаивал советник по национальной безопасности.

– Соедините-ка меня с президентом Мексики.

– Я имел в виду ответное стягивание войск.

– Но мексиканцы ведь не нарушили границу?

– Пока нет, но не исключено, что в любой момент нарушат.

– Мексиканское вторжение в США такой же бред, как и вторжение США в Канаду!

– Собственно, такое уже однажды было.

– Да? И когда же? – искренне заинтересовался Президент.

– В 1812 году или что-то вроде того.

Круглое мясистое лицо Президента США недовольно скривилось. Где-то в глубине его кабинета послышалась мелодия одной из песен Элвиса Пресли.

Сегодня утром перед ним как никогда остро встала серьезная проблема, угрожающая его успешной политической карьере. Как всегда, она приняла форму его собственной жены, решительным шагом вошедшей к нему в Овальный кабинет, чтобы заявить о том, что в этом году Белый дом не будет праздновать традиционный День Благодарения, дабы не оскорбить коренных американцев, т.е. индейцев, не говоря уже об активистах движения за соблюдение прав животных, а что касается Рождества...

Тревожные раздумья Президента были прерваны словами советника по национальной безопасности:

– Если мы, в свою очередь, придвинем войска к границе, это послужит хорошим средством сдерживания.

– Средством сдерживания должны быть наши добрососедские отношения с Мексикой, черт бы ее побрал!

– Как вам известно, мексиканцев очень обидел антииммиграционный закон, принятый в Калифорнии.

– Ну да, статья сто восемьдесят седьмая...

– Совершенно верно. Ужесточение мер против нелегальной иммиграции сказалось и на экономике...

– С каких это пор предотвращение нелегальной иммиграции стало считаться актом объявления войны?

– Конечно, статья сто восемьдесят седьмая только предлог. Но в Европе всегда так делается, если...

Президент задумался. Где-то далеко Элвис страстно пел о том, что он не знает, почему любит, зато точно знает, что любит.

С явной неохотой подписывая приказы о выдвижении войсковых частей США к границам с Мексикой, он мечтал о том, что отдал бы все на свете, лишь бы избавиться от вечной головной боли – немыслимых затей жены.

Черт побери! Если Первая леди решила вместо Рождества всей семьей праздновать Кванзу, политического скандала не миновать. Причем по силе он вряд ли уступит настоящей войне с Мексикой.

Городок Куэрвос плавился от полуденного зноя, когда туда на армейском бронетранспортере ворвался Римо. В этом типичном приграничном городке весь бизнес был ориентирован на обслуживание американских туристов. Повсюду расположились всевозможные закусочные, кафетерии и ресторанчики на открытом воздухе, где каждому посетителю чуть ли не силой навязывали дешевые украшения и прочие безделушки в псевдонациональном стиле. Казалось, сейчас Куэрвос опустел – нигде ни одного туриста, ни одного посетителя закусочной... Необычную пустынность улиц подчеркивала звучавшая в одном из ресторанчиков мексиканская песня о любви.

Впрочем, по улицам разгуливали полицейские, и взоры их тотчас обратились в сторону появившегося в форме мексиканской армии Римо.

Римо надвинул фуражку на глаза. Теперь его темные, глубоко посаженные глаза, высокие скулы и загорелая кожа не привлекали к себе особого внимания.

Городская тюрьма располагалась на главной улице, поэтому найти ее труда не составило. На окнах, совсем как в вестерне, красовались толстенные решетки. Само здание было построено из саманного кирпича, и по гладкой поверхности стен змеились многочисленные трещины.