Павел Ганжа - Холодное блюдо

Кривой молчал, словно партизан на допросе в гестапо.

– Отвечай, гнида, башку тебе свинцом нафаршировать?

– Не надо, – выдавил Кривой.

– Почему не надо? Жалко, типа?

Как реагировать на вопиюще риторический вопрос Кривой не знал, посему счел за лучшее помалкивать в тряпочку и прятать глаза от взгляда бригадира. Авось пронесет.

– Вам, суки, что было сказано с телкой делать?! – снова начал распаляться Величев.

Ни Чалдон, ни Кривой высказаться не решились.

– Пасть открой, гнида!- ствол "Беретты" переместился к левому глазу Никитина.

– Пасти девку, и как она появится, сразу звонить тебе, – послушно пробубнил Кривой.

– Я говорил, типа, за ней гнаться, тачку подрезать?

– Нет, наверное…

– А полгорода собирать на шоу?

– Нет.

– А на кой…вы Формулу-1 устроили?! Эта коза сейчас в БСМП лежит с переломами, и в такой обертке она мне нужна как эфиопу лыжи!… Почему мне не позвонили?!

– Не успели…

– А хрен отсосать успеете?!

– Серый, ну, ты чё?…

– Повторяю, зачем вы девку в больницу отправили? Подробно! – Величев чуть опустил пистолет.

– Так вышло, мы ее, в рот-компот, потеряли, а потом хотели догнать… и случайно…

– Я не въехал, что значит потеряли?! Вы что, типа, хирурги?! Или боевиков насмотрелись?

– Это…из виду, в смысле…скрылась…

– А она что, ниндзя? Или Дэвид Копперфильд? Как она могла из виду скрыться, если вы возле подъезда торчали?

– Это, в рот-компот…- Кривой беспомощно глянул в сторону Чалдона, ожидая поддержки, но тот увлеченно разглядывал собственную обувь. Тогда Никитин обреченно выдохнул: – Отлучились…ненадолго…

– Что-о?!

На Кривого напал ступор. Он хотел объясниться, в доступных и мягких выражениях описать причины отлучки, попенять на собственную нестабильную психику, попросить прощения, но…гортань прилипла к небу, и из глотки не выдавилось ни одного звука.

– Я, типа, русским языком велел у подъезда безвылазно дежурить! И куда же, интересно, вас понесло?

Кадык Кривого судорожно дергался, однако звук по-прежнему отсутствовал.

Серега перенес внимание на Чалдона:

– Так куда отлучались? И зачем?

Тот не успел ничего ответить, как глотка Никитина издала предательский хрип:

– Пива…

– Отлить приспичило…- попытался исправить положение нехитрой ложью Чалдон, но Велик его оборвал:

– Заткнись!

– Серега, правда, приспичило…

– Что ты мне мозги трахаешь! Кому приспичило?! Тебе? Или обоим сразу?! Или ты этому обмылку член держал?!

Чалдон мгновенно умолк.

– Так что там с пивом?- ласково, почти нежно переспросил Величев у Никитина.

– …взять… – еще одно слово змеей выползло из пересохшей Никитинской глотки.

– Типа, пивка захотели попить?- оскалился Серега.

Противореча собственному признанию, сделанному секунды назад, Кривой отрицательно замотал головой.

– А что пили?

– П-паулайнер…

– Да мы и не успели, только купили, – поспешно влез Чалдон, пока его невменяемый напарник не нагородил еще чего.

– Сибариты, мать вашу,- непонятно выругался бригадир и резко взмахнул кулаком.

– Н-на!

Черная рукоять пистолета обрушилась на правую сторону лица Никитина. Он охнул и схватился за щеку.

– Я тебе сейчас, сука, симметрию наводить буду!- мягко пообещал Величев и рявкнул: – Руки по швам, гниль!

Длань Кривого рефлекторно дернулась и…опустилась. "Слава богу, что я не бухой! Сунул бы ответку, и прощайте, пацаны. Маслина в башке, и цветы на могиле!",- обнаружил ложку меда в бочке дегтя подвергаемый экзекуции "бык". Второй удар, уже не железным корпусом "Беретты", а просто кулаком в челюсть, свалил Никитина с ног. На зубах что-то захрустело, под языком хлюпнула солоноватая лужица, а губы налились спелыми, готовыми лопнуть сливами.

– Вставай, обмылок, – склонился над поверженным корешем бригадир и для убедительности врезал носком туфли по ребрам.

Не убедил. Никитин ухнул обиженным на судьбу филином и свернулся улиточной раковиной.

– Вставай, я кому сказал!- произведение итальянских обувных мастеров снова соприкоснулось с ребрами Кривого. Удар, еще удар. Величев вошел в раж и начал месить ногами тело проштрафившегося "быка". Месил азартно, с упоением, любой пекарь с удовольствием записался бы на курсы повышения квалификации к такому специалисту "по тесту". Кривой сокрушенно крякал, вздрагивал, прикрывая руками голову, и поползновений подняться не предпринимал.

Пара особенно удачных ударов прошила мышечный корсет Никитина, и в районе его правого бока ощутимо хрустнуло. Гораздо громче, чем на зубах. Кривой не выдержал и застонал, после чего крышу у Велика сорвало окончательно. Он принялся прыгать на туше подчиненного, как на батуте, изрыгая совершенно нечленораздельные звуки, в которых лишь опытный лингвист сумел бы распознать угрозы и непарламентские выражения.